[1066]

Решил провести краткий исторический эскурс по истории возникновения и становления отечественных спец. служб.
Энциклопедия секретных служб России.

Опричнина

Первые сведения в русской истории о применении методов «тайной войны» относится к древнейшим временам. В 941г великий князь киевский Игорь внезапно совершает крупномасштабный морской поход на столицу Византийской империи. Момент для нападения был выбран исключительно удачно: весь флот Византии незадолго до этого был отправлен на юг против арабов, и Константинополь мог рассчитывать только на городские укрепления. Если бы ромеи не обладали секретом знаменитого «греческого огня», самого мощного и страшного оружия той эпохи, то неизвестно, как сложилась бы судьба столицы империи. Однако сам факт совпадения двух событий – отправления в далекий поход флота греков и появления под стенами Константинополя флота руссов – мало у кого из исследователей вызывает сомнения в том, что Игорь был заблаговременно оповещен о том, что столица Византии без защиты.
Чтобы в свою очередь не стать легкой добычей врага, наши предки были вынуждены научиться охранять свои секреты и интересы. Первая, если выражаться современным языком, контрразведывательная операция фиксируется отечественными и зарубежными источниками уже при князе Владимире Святославиче, внуке упомянутого Игоря. В Польше в то время правил хитрый и предприимчивый Болеслав Храбрый, задумавший расширить свои владения за счет Руси. В граничащем с Польшей Туровском княжестве правил тогда пасынок Владимира Святополк, отнюдь не испытывавший к киевскому князю нежных чувств. Учитывающий все это Болеслав поспешил выдать за Святополка свою дочь и вместе с ней послать в Туров католического епископа Рейнберна. Обещая поддержку польского короля, они вдвоем легко убедили Святополка отложиться от Киева. Однако Владимир, узнав, «что его сын по наущению Болеслава намерен тайно против него выступить», приказал схватить всех троих заговорщиков. Приказание было выполнено, и пленников бросили в киевскую темницу, где епископ вскоре скончался. Очевидно, кто-то внимательно следил за туровским князем и в нужный момент сообщил о подстрекаемой из-за границы подготовке мятежа великому князю в Киев.
С упрочнением государственности начинает приобретать особое значение личность правителя страны, на которого нацеливали в первую очередь свои удары внутренние и внешние враги. Так например, в 1066() г византийский посол отравил на пиру тьмутараканского князя Ростислава, которого греки считали для себя опасным. Первый случай предотвращения подобного покушения в России произошел в 14 веке. В 1373 г великий князь Дмитрий Иванович, тогда еще не Донской, упразднил в Москве должность тысяцкого(главы народного ополчения), традиционно принадлежавшего боярскому трону Вельяминовых. Глава рода Иван Вельяминов посчитал себя оскорбленным московским князем и с тех пор стал его заклятым врагом. Бежав из Москвы сначала в Тверь, а затем в Орду, он всюду рьяно интриговал против Дмитрия. В 1738 г московское войско на реке Вожже разбило татар, и в обозе захватчиков нашли служившего беглому боярину попа и «обретоша у того попа злых лютых зелей мешок», явно предназначавшийся московскому князю. Понимая, что час решающего столкновения с Москвой близится. Мамай повсюду искал союзников и в преддверии своего нашествия в 1379 г отправил Ивана Вельяминова в Тверь, чтобы тот уговорил тверского князя в нужный момент ударить в тыл московским войскам. Однако москвичи бдительно следили за беглым изменником и в Серпухове захватили его «некоей хитростью». Связанный татарский эмиссар был привезен в Москву и 30 августа 1739 г казнен на Кучковом поле – это была первая публичная казнь в будущей столице русского государства. Благодаря этому замысел Мамая оказался сорванным, и в судьбоносной битве на Куликовом поле тверская рать не ударила в спину Москвы.
Однако перечисленные случае еще не говорят о возникновении на Руси разведки и контрразведки в собственном смысле слова. Все это были разовые акции отдельных лиц, предпринятые ими либо по собственной инициативе, либо по прямому княжескому поручению. Они не носили систематического характера и их исполнители не являлись профессиональными разведчиками или контрразведчиками. Отсутствовала в те годы и какая-либо организованная структура, специально занимающаяся этой сферой деятельности. Однако завершение складывания и укрепление русского централизованного государства чем дальше тем настойчивее требовало создания некоего органа, который специально обеспечивал бы государственную безопасность в целом и безопасность государя, в частности.
Первым подступаться к решению этой задачи начал Иван Грозный, стремление которого к неограниченной самодержавной власти вошло в непреодолимое противостояние с интересами боярской аристократии и всего политического строя Московского царства. Субъективно воспринимая сопротивление бояр как измену и не имея возможности изменить сам политический строй, царь попробовал найти выход из создавшегося тупика с помощью создания особой – «опричной» - организации, ставшей инструментом крупномасштабного кровавого террора. Показательно, что главной причиной учреждения опричнины в 1565 г Иван 4 назвал невозможность при существующем порядке наказывать преступных бояр, которых он перед всем народом громогласно обвинил в казнокрадстве и государственной измене в виде сговора с врагами Руси. Не имея сил и дальше терпеть подобное положение дел, Грозный публично отказался от монаршей власти и соглашался вернуться на царство, только получив от подданных согласие на вручение ему неограниченных полномочий, которые в первую очередь подразумевали полную свободу наказания изменников: «…хто будет государские лиходеи, которые изменные дела делали, и в тех ведает Бог да он, государь, и в животе и в казни его государская воля». Чтобы максимально укрепить свое положение, царь разделил страну на опричнину и земщину и создал особый привилегированный корпус из тысячи человек. Входившие в него опричники должны были, во-первых, охранять священную особу государя, и, во-вторых, находить и безжалостно уничтожать его врагов. Символизировать эти задачи должна была эмблема опричнины – собачья голова и метла. Отбор в новую организацию был чрезвычайно жестким: специальная опричная комиссия, состоявшая из А.Д. Басманова, А.И. Вяземского и П. Зайцева, с пристрастием допрашивала «старших» дворян зачисленных в опричнину уездов, которые должны были под присягой предъявить комиссии родословную каждого кандидата в опричнину, рассказать о происхождении его жены, а так же о том, с какими князями и боярами он водит дружбу и т.п. В привилегированную «тысячу» были зачислены лишь те дворяне, которые не имели компрометирующих связей с аристократической средой, т.е. в основном представители худородной и мелкопоместной части государствующего сословия.
За сравнительно небольшой исторический срок(считая время фиктивного правления Симеона Бекбулатовича, опричнина просуществовала всего восемь лет – с 1565 по 1572 г) у руля террористическо-сыскной машины успело смениться целых три поколения руководителей. На первом этапе формально возглавлял опричную думу шурин царя М.Т. Черкасский, сын кабардинского князька и родной брат второй жены Ивана Грозного – Кученей(Марии) Темрюковны. Никакой реальной властью он не обладал и фактическими руководителями опричнины в тот период были приближенные царя А.Д. Басманов и А.И. Вяземский. Инициатором создания нового органа современники считали Басманова. В начальный период опричные репрессии носили ярко выраженную антибоярскую направленность. Однако последовательно выдержать эту линию опричное руководство не смогло, в результате начатый террор приобрел бессистемный и хаотичный характер. Число доносов, «раскрытых» на их основании заговоров и казненных стремительно множилось. Были ли среди этих заговоров реальные, сказать трудно.
Венцом опричного террора стал разгром Новгорода в 1570 г, когда жители этого древнего города были обвинены в измене и подвергнуты жестокой расправе. Понимая всю вздорность и надуманность выдвинутых обвинений, грозивших гибелью второго после Москвы города русского государства, А.Д. Басманов и А.И. Вяземский попытались, если не предотвратить карательную акцию, то хотя бы предупредить новгородцев о нависшей смертельной опасности. Когда после разгрома Новгорода об этом стало известно Ивану Грозному, то опричная машина террора с легкостью перемолола своих создателей: по утверждению Курбского, Басманов был зарезан собственным сыном, тоже служившим в опричнине, а регулярно избиваемый палками Вяземский умер в оковах в тюрьме. Хотя М. Черкасский никакой самостоятельной роли не играл, и он на следующий год был зарублен опричными стрельцами. После уничтожения создателей опричнины руководство этой организацией перешло к новым людям, бесспорное первенство среди которых занял печально знаменитый Малюта Скуратов, выдвинувшийся в связи именно с новгородским делом. Мастер заплечных дел, он пользовался полным доверием царя, однако доставшейся властью ему пришлось наслаждаться сравнительно не долго – в начале 1573 г он погиб во время боевых действий в Ливонии. Отменив опричнину в 1572 г, царь Иван Грозный через три года возрождает её под видом удела, полученного им от Симеона Бекбулатовича, временно посаженного прихотью царя на московский трон. В последний период опричнину возглавляли Б.Я. Бельский и А.Ф. Нагой, благополучно пережившие эпоху террора.
Несмотря на то, что из-за явного преобладания в опричнине даже не карательного, а террористического элемента, её нельзя рассматривать как первый отечественный орган государственной безопасности в строгом смысле этого слова, тем не менее отдельные элементы политического сыска(наряду с её функциями как удела, личной царской гвардии, своего рода пародии на духовно-рыцарский орден и т.п.) во вновь созданной организации налицо.

[1066]

Приказ тайных дел

Страшный опричный террор нанес огромный ущерб Российскому государству и стал одной из причин Смутного времени, в ходе которого страна чуть было не потеряла свою национальную независимость. После разгрома и изгнания из Москвы иностранных интервентов встал вопрос об избрании нового царя и новой династии вместо пресекшейся династии Рюриковичей. На Земском соборе 1613г прошла компромиссная фигура Михаила Федоровича Романова, положившего начало новой правящей династии. Однако сам факт выборности Романовых, отсутствие у них авторитета древности(в отличии от 700-летней династии Рюриковичей) делали из положение на троне более шатким по сравнению с потомками Рюрика. В этом отношении показателен пример московского восстания 1682г, участники которого через 69 лет после избрания первого Романова вполне серьезно обсуждали идею истребления царской фамилии и провозглашения новым царем князя М.А. Хованского. На объективную шаткость новой династии накладывалось и растущее сопротивление народных масс, противившихся усилению различных форм государственного гнета, резко возросшего при первых Романовых. Достаточно сказать, что почти все время правления Алексея Михайловича, второго царя новой династии, сопровождалось восстаниями: в 1648г произошли социальные взрывы в Москве, Томске, Соли Вычегодской, Устюге и других городах, в 1650г – в Пскове и Новгороде, в 1662г – восстание жителей столицы, а в 1670-1671гг вспыхнула крупномасштабная крестьянская война под предводительством Степана Разина. Наряду с социальной борьбой в русском обществе в это же время начался и религиозный раскол, вызванный церковными реформами патриарха Никона. Неудивительно, что в обстановке нестабильности государственная власть начинает спешно усиливать репрессивный аппарат. Именно при первых Романовых происходят два взаимосвязанных явления: с одной стороны, впервые государственные преступления начинают выделяться из общей массы уголовных преступлений, и появляются специальные органы политического сыска, которые эти преступления расследуют, - с другой.
Государственное преступление стало обозначаться стереотипной формулой «слово и дело», надолго укоренившейся в русской истории. Именно этими словами начинался публично объявляемый донос о любом политическом преступлении. Источники начинают фиксировать эту формулу с 1622г, когда один казак пригрозил перерезать горло царю. Первоначально «слово и дело» обозначало уголовное преследование по обвинению в словесном оскорблении государя, но очень быстро стало толковаться максимально расширительно. Окончательно эта практика кодифицируется и государственные преступления отделяются от общеуголовных в принятом при Алексее Михайловиче Соборном Уложении 1649г. Данному виду преступлений посвящена вторая глава Уложения «О государьской чести, и как его государьское здоровье оберегать, а в ней 22 статьи». Первая статья гласила: «1. Буде кто коим умышлением учнет мыслить на государьское здоровье злое дело, и про то его злое умышленье кто известит, и по тому извету про то его злое умышленье сыщется допряма, что он на царское величество злое дело мыслил, и делать хотел, и такова по сыску казнит смертию».
Уложение совершенно не проводило различия между умыслов и деянием, в результате чего в разряд важных государственных преступлений попадали не только сказанные во хмелю неосторожные слова, но и произнесенное безо всякого умысла неудачное выражение. Так, например, стрелец Иван Хлоповский, поднявший на пиру чашу в честь своего командира со словами «Здоров бы был Микита Дмитриевич Воробьин да государь», был нещадно бит кнутом за то, что упомянул государя после сотника. Нещадно били батогами и бросили в темницу другого стрельца Томилку Белого только за то, что тот неосторожно похвастался: ехал де на лошади, словно великий князь. При первых Романовых подобные обвинения составляли едва ли не большую часть дел, рассматриваемых органами политического сыска.
Наряду с покушениями на жизнь царя другим из наиболее серьезных преступлений считался заговор с целью «Московским государством завладеть и государем быть». Государственными преступниками признавались и те, кто «недругу город сдаст изменою» или «в городы примет из других государств зарубежных людей для измены же». За массовые выступления народа против властей – «скоп и заговор», государство безоговорочно назначало смертную казнь. Статья 18 второй главы уложения 1649г однозначно вменяла всем российским подданным незамедлительно доносить об известных им государственных преступлениях.
За подтвердившийся донос назначалась щедрая награда, а за недонесение Уложение сулило смертную казнь.
В силу зачаточности форм политического сыска в то время донос являлся для власти практически единственным способом получения информации о государственных преступлениях, в результате чего она и поспешила объявить его гражданской обязанностью для всех членов русского общества. Главным способом подтверждения доноса была пытка. По сложившейся традиции в первую очередь пытали самого доносчика. Если он под пыткой не отказывался от своего доноса, то немедленно арестовывали обвиняемых и всех свидетелей того или иного события.
Стоило любому человеку сказать за собой «слово и дело государево», как он немедленно изымался из сферы обычных отношений, как гражданских, так и уголовных, и становился объектом пристального интереса тех, кому было поручено расследование политических преступлений. Насколько безотказно действовало это правило, свидетельствует пример Фрола Разина. Когда его с братом Степаном Разиным должны были уже казнить, Фрол с плахи крикнул за собой «слово и дело» и после этого в течении шести лет морочил следователям головы рассказами о «воровских письмах», закопанных где-то на Дону под вербой. Зная, что все случаи доносов о политических делах тщательно учитываются верховной властью, а то и самим царем, представители местной администрации немедленно принимали их к рассмотрению, задержанию подозреваемых и свидетелей, стараясь лишь во избежание излишней ответственности отправить их в Москву. Поскольку под формулу «слово и дело государево» легко было подвести любое, даже самое невинное деяние, а розыск по нему неизменно сопровождался пыткой, то не удивительно, что от этих роковых слов, которые на протяжении многих десятилетий сопровождали политический сыск на Руси, замирало сердце даже у самых отважных.
В 1654г всего через пять лет после законодательного закрепления понятия государственного преступления, возникает и первый отечественный орган государственной безопасности – Приказ тайных дел.
Приказ был учрежден Алексеем Михайловичем в 1654г перед военным походом против Речи Посполитой и оставлен в Москве, имея задачей разбирать подаваемые на царское имя челобитные. Во главе его был поставлен тайный дьяк, которому подчинялся небольшой штат из 6-7 подьячих. Обычно, рассмотрев дело по челобитной, глава Приказа тайных дел докладывал о нем лично царю, после чего по указу Алексея Михайловича дело, минуя Боярскую думу, разрешалось в личной канцелярии царя или передавалось для исполнения в другой приказ. Сфера деятельности приказа неуклонно расширялась по мере возникновения тех или иных вопросов.
Однако главное предназначение Приказа тайных дел – контроль за деятельностью всего государственного аппарата Московской Руси. Контроль мог носить как явный, так и тайный характер. Открытый контроль мог проявляться в распределении тех или иных дел между другими приказами, затребовании из них в Приказ тайных дел «ведома» различных дел, сведений или отчетности, а так же в проверке ведения ими приказного делопроизводства. Тайный контроль проявлялся в посылке подьячих Приказа тайных дел с секретными инструкциями о надзоре за деятельностью во время прохождения международных переговоров отдельных русских послов, которые «много чинять не к чести своего государя», или, во время боевых действий, за некоторыми воеводами, допускающими «много неправд… над ратными людьми». О результатах расследования докладывалось лично Алексею Михайловичу: «…и те подьячие над послы и воеводы подсматривают и царю, приехав, сказывают». В некоторых случаях надзор ставился на постоянную основу. Так, 28 февраля 1665г царь приказал Разрядному приказу ежедневно доставлять в Приказ тайных дел сводки о положении дел в полках.
Как орган политического сыска, Приказ тайных дел рассматривал особо значимые дела государственной важности. В 1666г этот орган при личном участии царя производил розыск по доносу Михаила Афанасьева на патриарха Никона и по другим материалам, связанным с низложенным главой церкви. Дело о расследовании восстания Степана Разина формально велось через приказы Казанского Дворца и Разрядной, но фактически им руководил Приказ тайных дел. Именно в него поступила собственноручно составленная царем памятная записка с десятью вопросами, которые руководившие следствием бояре должны были задать Степану Разину. Особенно интересовала Алексея Михайловича возможная связь между вождем крестьянского восстания и патриархом Никоном. Приказ тайных дел периодически запрашивал из других ведомств и различные материалы для этого процесса – расспросные и пыточные речи и т.д. Серьезную угрозу экономической стабильности государства представляло фальшивомонетчество, и именно из недр этого приказа 12 августа 1663г выше царский указ, предусматривавший за первую попытку выпуска фальшивой монеты ссылку в Сибирь, за вторую – смертную казнь. Поскольку противодействие иностранному шпионажу было актуально во все времена, то в компетенцию Приказа тайных дел стал входить надзор за подозрительными лицами и чужеземцами на территории русского государства.
Глава приказа являлся «дьяком в государевом имени», что, по мнению исследователей, означало право тайного дьяка подписывать указы от имени царя. Данная черта еще раз подчеркивает исключительное доверие Алексея Михайловича к руководителям этого особого ведомства. Понятно, что чрезвычайно широкий круг возложенных на Приказ тайных дел задач неизбежно должен был привести и привел к расширению его штатов: в конце существования Приказа во главе его стояла коллегия из тайного дьяка и помогавших ему дьяков Челобитного и Стрелецкого приказов, а число подьячих выросло до пятнадцати. У современников сложилось устойчивое убеждение, что царь лично руководит Приказом тайных дел. Действительно, поскольку это ведомство располагалось во дворце, царь часто бывал в нем, имел там свой столь с письменным прибором и нередко лично рассматривал дела, заслушивал доклады и отчеты и даже принимал участие в составлении бумаг. Надо отметить, что заложенная Алексеем Михайловичем традиция совмещения функций личной канцелярии монарха и органа государственной безопасности оказалась устойчивой, и в дальнейшем ей следовали и другие представители династии. Эта черта наглядно демонстрирует, сколь большое значение придавали Романовы защите своей власти и политическому сыску в целом. Со смертью Алексея Михайловича в 1676г и вступлением на престол царя Федора Алексеевича Приказ тайных дел был упразднен.

[1066]

Преображенский приказ

Хотя первый отечественный орган государственной безопасности – Приказ тайных дел не пережил своего основателя, однако и после него политический сыск и наиболее ярко олицетворяющий его институт «слова и дела» остался в России в полной неприкосновенности. Время и вся обстановка правления Петра 1 – крупнейшего представителя династии Романовых, - когда на народные выступления наложилась жестокая борьба в самом правящем классе, еще более настоятельно потребовали создания нового органа госбезопасности, чем это при предшественниках на троне. После смерти Федора Алексеевича, старшего бездетного сына Алексея Михайловича, на престо в апреле 1682 года был возведен Петр, сын царя от второго брака. Однако Милославские, родственники первой жены Алексея Михайловича, и царевна Софья, его дочь от первого брака, воспользовалась восстанием стрельцов в Москве и уже в следующем месяце произвели государственный переворот. В мае 1682 года по заранее составленному списку на глазах малолетнего царя были убиты его дяди по матери Афанасий и Иван Нарышкины, боярин А.С. Матвеев, некоторые другие знатные бояре из поддерживающей Петра партии. Увиденная им кровавая драма, судя по всему, нанесла серьезную психическую травму десятилетнему мальчику и обусловило припадки гнева и конвульсивные припадки головы, неоднократно наблюдавшиеся у Петра в зрелом возрасте. Клан Нарышкиных был отстранен от власти, безраздельно доставшейся Софье Алексеевне, а Петр, отправленный правительницей вместе с матерью в почетную ссылку в подмосковное село Преображенское, был объявлен «младшим» царем при «старшем» царе – его старшем сводном брате Иване Алексеевиче, болезненном и неспособном к руководству государством. Шло время, Петр рос и тем самым естественным образом исчезал единственный законный повод нахождения государственной власти в руках Софьи, заключавшейся в малолетстве её сводного брата. Женитьба молодого царя в 1689 году и его публичный скандал с сестрой в июле того же года подтолкнули Софью и её окружение к решительным действиям. В том же месяце Ф.Л. Шакловитый, назначенный правительницей думным дьяком Стрелецкого приказа, начал составлять заговор, в который попытался втянуть подчиненных ему стрельцов. Предполагалось убить Петра, зарезав его ножом на пожаре или бросив в него гранату, а Софью официально возвести на престол. Когда в августе 1689 Петр узнал о готовящемся заговоре, он поспешно бежал в Троице-Сергиев монастырь, куда начали стягиваться верные ему войска. Открытое вооруженное противостояние наглядно показала всем, что сила на стороне молодого царя, а не его сестры, которая в конечном итоге была вынуждена капитулировать и выдать своих сообщников. Шакловитого и других сообщников 7 сентября привезли к Петру в монастырь, где их допрашивала боярская следственная комиссия, подвергшая сторонников Софьи долгим и мучительным пыткам. В конце концов Шакловитый признался в заговоре и сделал это письменно, после чего через 5 дней ему отрубили голову. Софья была заточена в Новодевичий монастырь, и вся полнота власти перешла к Петру.

Однако начатые царем крутые реформы породили во всех слоях русского общества, от самых высших до низших, массу недовольных. Это постоянное сопротивление, принимавшее то открытую, то скрытую форму, непосредственно угрожало власти, а подчас и самой жизни Петра. После азовских походов(1695-96) возникает второй заговор против царя. Во главе его стоял думный дворянин И. Цыклер, посланный Петром руководить постройкой Таганрога и считавший это назначение незаслуженной опалой. К нему примкнул сокольничий А. Соковнин, возмущенный отправкой двоих своих сыновей за границу на учебу, и стольник Ф. Пушкин, недовольный назначением своего отца воеводой в Азов. Заговорщики установили контакт с некоторыми стрелецкими начальниками и донскими казаками, но 23 февраля 1697 года заговор был раскрыт. Петр спешил за границу куда отправился вскоре в составе Великого посольства, и поэтому следствие было проведено очень быстро – уже 2 марта боярская дума приговорила заговорщиков к смертной казни. Однако на следующий год в Европе Петра настигает весть о вспыхнувшем стрелецком мятеже. Причиной стало то, что стрельцов после тяжелого азовского похода не отправили на отдых к семьям в Москву, на что они рассчитывали, а погнали к литовской границе. По пути в июне 1698 года 2200 стрельцов взбунтовались и решили идти на столицу, чтобы свергнуть ненавистную власть и возвести на престол царевну Софью. Оставленные Петром управлять страной в его отсутствие бояре спешно собрали верное царю восьмитысячное войско, которое под руководством А.С. Шеина встретило мятежников у Воскресенского монастыря, в 50 верстах от Москвы. Переговоры ни к чему не привели и при поддержке артиллерии правительственные войска разбили восставших. Шеин по горячим следам провел розыск и арестовал 254 наиболее активных участников мятежа, из которых 130 были немедленно казнены. Однако спешно вернувшийся из-за границы Петр остался недоволен результатом следствия. Подозревая более глубокие корни заговора и участие в нем ненавистных Милославских, царь распорядился возобновить следствие. 17 сентября 1698 года начался знаменитый стрелецкий розыск, поразивший современников своей исключительной жестокостью. После допросов и изощренных пыток, в проведении которых активное участие принимал сам царь со своим ближайшим окружением, 1182 мятежника были казнены, а стрелецкие полки расформированы.

Кровавая расправа над стрельцами не могла сдержать протест народа против гнета государства, еще больше усилившегося с началом Северной войны. Не выдержав издевательства властей, в 1705 году восстали жители Астрахани, перебившие русских и иноземных чиновников и офицеров, находившихся в городе. Астрахань сем месяцев находилась в руках восставших; оттуда бунт перекинулся на другие волжские и прикаспийские города. 3 марта 1706 года Астрахань была взята правительственными войсками, после чего начались массовые аресты, допросы и пытки. По подсчетам исследователей 365 участников астраханского восстания погибли во время пыток или были казнены. Невыносимые условия труда и жизни систематически приводили к более мелким восстаниям: в 1698 году – на Воронежских верфях, в 1705-1710 и 1715 годах – на Олонецких заводах в Карелии, в 1720-х годах - на московских мануфактурах, липецких и кузьминских заводах. В 1703 году восстали крестьяне Предуралья и Поволжья, с 1705 по 1711 год длился мятеж башкир. Но самым опасным оказалось Булавинское восстание, охватившее в 1707-09 годах обширные территории на юге России. Полуторагодовалая борьба с правительственными войсками велась с переменным успехом, но в момент наивысшего подъема Булавинский мятеж охватывал территорию от Днепра до Волги. Силы повстанцев были столь значительны, что в условиях войны со Швецией Петр был вынужден бросить против них 32-х тысячную армию. Лишь после того как изменники из казачьей старшины убили Булавина, начатое им восстание было потоплено в крови. Понятно, что в этих исключительно напряженных условиях царю был жизненно необходим эффективный орган политического сыска, который бы пресекал готовящиеся выступления против государственной власти и вел следствие по уже произошедшим мятежам. Этим органом стал Преображенский приказ.

Свое название приказ получил от села Преображенское, где в полуссылке провел детство будущий государь. Возник он в 1686 году в виде Преображенской потешной избы, ведавшей Преображенским и Семеновским «потешными» полками – любимым детищем юного царя, а так же занимавшейся обслуживанием резиденции Петра и его матери и частично выполняющей функции царской канцелярии. Первоначально не имел сыскных функций, поскольку для расследования заговора Ф. Шакловитого Петр в 1689 году создал специальный Приказ розыскных дел во главе с боярином Т.Н. Стрешневым. Молодой царь активной участвовал в допросах стрельцов, и один из важнейших документов следствия «Вопросные статьи» 1698 года был записан под его диктовку. Однако после завершения расследования Приказ розыскных дел прекращает свое существование. Тем временем обретший фактическую власть Петр наделяет Преображенскую потешную избу полномочиями по набору даточных, снабжению, обучению войск и организации военных маневров. В этом качестве данный орган сыграл большую роль в осуществлении первой крупной военной кампании Петра – Азовских походов. После резкого ограничения функций стрелецкого приказа он стал ведать охраной порядка в столице, в том числе организацией караулов в Кремле. Помимо этого, начал осуществлять и другое дело, крайне важное для победившей партии: надзор за Новодевичьим монастырем, где находилась в заточении свергнутая сестра Петра.

В 1695 году потешная изба переименовывается в Преображенский приказ. В конце следующего года, после Азовского похода царь подписывает указ о передаче в ведение Преображенского приказа исключительного права следствия и суда по всем государственным преступлениям. Тем самым произошло законодательное закрепление функций политического сыска за одной организацией. Ей исключительные полномочия, ставящие данный орган над всеми другими приказами, были подтверждены петровским указом от 25 сентября 1702 года. В соответствии с этим документом за невыполнение распоряжений Преображенского приказа или любое вмешательство в сферу его деятельности глава этого ведомства имел право привлечь любое должностное лицо к административной или судебной ответственности, а за недостаточно быстрое и точное выполнение указаний – наказать штрафом, битьем палками или заточением в острог. Понятно, что при подобных полномочиях находилось немного желающих перечить бессменному главе Преображенского приказа Ф.Ю. Ромодановскому, одно имя которого внушало страх и о жестокости которого ходили легенды. Когда в 1717 году он умер, руководителем Преображенского приказа стал его сын Иван Ромодановский, возглавляющий приказа до его упразднения в 1729 году (с 1715 года он именовался Преображенской канцелярией). Штат Преображенского приказа состоял из двух дьяков и 5-8 подьячих. Для производства арестов, охраны, курьерской связи приказ использовал своих давних подшефных – солдат и офицеров Преображенского и Семеновского гвардейских полков.

Превращение Преображенского приказа из административного ведомства в центральный орган политического сыска произошло не одномоментно. Так, из сохранившихся 605 дел этого учреждения за 1696 год лишь 5 относятся к категории «слово и дело государево». Вскоре, однако, положение изменилось, и все другие центральные учреждения стали присылать политические дела на рассмотрение в Преображенский приказ. За все время существования в нем было расследовано несколько тысяч политических дел, самая многочисленная группа которых относилась к стрелецкому мятежу 1698 года и астраханскому восстанию 1705-6 годов. Царь активно участвовал в расследовании наиболее важных. Так за период с 1700 по 1705 год в делопроизводстве приказа отложилось более 50 вынесенных лично царем решений по политическим преступлениям. Сохраняя в действии Соборное Уложение 1649 года, Петр указом от 25 января 1715 года конкретизировал сферу применения системы «слово и дело». С этого времени самому государю подданные должны были доносить, во-первых, о замысле против царя, во-вторых, об измене, в-третьих, о казнокрадстве. Государственными преступлениями считались только дела «первых двух пунктов» и об оскорблении царской особы.

Наряду с политическим сыском Преображенский приказ занимался также контрразведывательной деятельностью. Под постоянным наблюдением его агентов находились, например, торговые города, куда прибывали иноземные купцы, выполнявшие нередко секретные задания правителей своих стран. Но наибольшее внимание уделялось иностранным посольствам, появлявшимся в Москве. Уже в эту эпоху не было большим секретом, что практически все они имели «особые поручения» в России.

Тем не менее почти 70% дел Преображенского приказа так или иначе касались расследования народных выступлений против постоянно усиливающегося государственного гнета. Такая генеральная направленность деятельности сохранялась в неизменности вплоть до самой ликвидации приказа в 1729 году.

Предпринятая Петром коренная ломка всего прежнего уклада жизни порождала не только активное сопротивление народа, но и глухую оппозицию боярства и даже проникла в государственную семью. Сын Петра от первого брака Алексей совершенно не желал быть исполнителем начатых отцом реформ, которые считал пагубными для страны. Взаимоотношения отца и сына осложнились тем, что Петр заточил Евдокию Лопухину, мать Алексея, в суздальский монастырь, а сам женился во второй раз на Екатерине, жаждавшей посадить на русский престол своего собственного сына. Царевич ненавидел и презирал свою мачеху, а она соответственно платила ему той же монетой. В конце концов Петр поставил сыну ультиматум – или активно содействовать начатым им преобразованиям, или отречься от прав на наследование престола и удалиться в монастырь. Опасаясь уже не только за будущую власть, но и за саму свою жизнь, царевич Алексей в 1716 году бежал за границу. Его сообщник А. Кикин, бывший приближенный Петра, заранее договорился с австрийским императором, предоставившим наследнику русского престола убежище. Узнав об исчезновении сына, Петр распорядился начать тщательные поиски его по всей Европе и в конечном итоге, не смотря на тщательную конспирацию австрийского правительства, местонахождение беглеца было обнаружено. Вернуть сына царь поручил умному, но, по словам историка Я. Гордина, «вполне аморальному» и хитрому дипломату П.А. Толстому. Добившись от австрийского императора разрешения на свидание с царевичем, русский дипломат сумел уговорить Алексея вернуться на Родину, обещая ему полное отцовское прощение. Беглый сын был доставлен к отцу 31 января 1718 года однако Петр, будучи уверен, что Алексей в одиночку не дерзнул бы совершить столь отчаянное дело, и подозревая за ним широко разветвленный заговор «бородачей» - ревнителей старины, в действительности и не думал прощать сына. Уже 3 февраля 1718 года царь поручает капитану-поручику Г.Г. Скорнякову-Писареву начать следствие в отношении своей бывшей жены Евдокии Лопухиной, а на следующий день, 4 февраля, предлагает Алексею дать ответ на «пункты», написанные рукой Толстого. Поскольку Петр, судя по всему, не испытывал безоговорочного доверия к Ивану Ромодановскому, как это было к его незадолго умершему отцу, то решил не поручать розыск по делу своего сына Преображенскому приказу и создал для этого новый орган политического сыска – Тайную канцелярию.

[1066]

Тайная канцелярия.

Тайная канцелярия была образована в феврале 1718 года в Москве как временный следственный орган по делу царевича Алексея, однако после переезда в Петербург, где она разместилась в Петропавловской крепости, 20 марта этого же года была преобразована в постоянное ведомство. Поскольку следствие по делу царского сына было поручено П.А. Толстому, выманившему царевича из-за границы, костяк сотрудников нового учреждения составил небольшой штат помощников этого дипломата. Однако круг подозреваемых по делу царевича оказался слишком широк, поэтому Петр укрепил руководство Тайной канцелярии своими доверенными лицами. Помимо Г.Г. Скорнякова-Писарева, ведшего следствие по делу матери Алексея, в него вошли гвардии майор А.И. Ушаков, приданный в помощь Толстому, и находившийся в Петербурге генерал И.И. Бутурлин, принявший в 1718 году присланные из Москвы все бумаги по делу царевича. Эти четверо и составили руководство нового органа государственной безопасности.

В 1718-20 руководители Тайной канцелярии назывались «министрами», в начала 1720-х «судьями», иногда их именовали «инквизиторами». Формально все четверо «министров» были равны., однако главным среди них, безусловно, являлся П.А. Толстой. Помогавший им штат был весьма немногочислен: секретарь, 6 канцелярских служащих и необходимое количество заплечных дел мастеров. Тайная канцелярия стала первым в отечественной истории узкоспециализированным органом, целиком сосредоточившимся на вопросах политического сыска и ни на какие другие посторонние дела не отвлекавшемся.

С марта по август 1718 года Тайная канцелярия занималась исключительно делом царевича Алексея и на протяжении этого периода ее фактическим руководителем является сам Петр. Под его началом следствие было проведено достаточно быстро, широко и досконально. В беседе с Толстым царь сразу очертил круг подозреваемых: «когда б не монахиня(насильственно постриженная его первая жена Евдокия Лопухина), и не монах(епископ Ростовский Досифей), и не Кикин, Алексей не дерзнул бы на такое неслыханное зло. Ой, бородачи! Многому злу корень старцы и попы: отец мой имел дело с одним бородачом(патриархом Никоном), а я с тысячами». Действительно, через своего личного духовника Якова Игнатьева, близкого друга епископа Досифея, царевич поддерживал связь с заточенной в Суздальский монастырь матерью. Следствие установило, что кружок приближенных Алексея в сношениях между собой пользовался конспиративными кличками и шифрованной перепиской. Поскольку все эти люди никакого реального влияния не имели и тайнопись была для них наполовину игрой, то гораздо более опасной была деятельность А.В. Кикина – бывшего сподвижника Петра, пойманного царем на воровстве и после наказания примкнувшего к кружку царевича, став главным советчиком наследника. Именно этот человек был инициатором и организатором бегства Алексея в Австрию, и от него тянулись более чем подозрительные нити к лицам, обладавшим действительной военной и административной властью. При аресте у Кикина были найдены «цифирные азбуки» для переписки с князем В.В. Долгоруким, князем Г.Ф. Долгоруким, князем Я.Ф. Долгоруким, генерал-адмиралом Ф.М. Апраксиным, фельдмаршалом Б.П. Шереметьевым, дипломатом С.В. Рагузинским, А. Волковым, А. Веселовским.

Для получения подробных признаний царь не остановился перед пыткой сына. Так, например, я 19 по 24 июня 1718 г Алексея 6 раз подвергали пыткам в каземате Петропавловской крепости, причем в первый день пытали дважды – с полудня до часа и с 6 до 9 вечера. Под пыткой у него удалось вырвать признание, что ради захвата власти царевич готов был даже согласиться на австрийскую интервенцию в пределы Отечества.

Собранные в ходе следствия доказательства были представлены суду из генералитета, сенаторов и Синода, который 24 июня 1718г приговорил сына Петра к смертной казни. По официальной версии царевич Алексей скончался в Петропавловской крепости от апоплексического удара, а по ходившим тогда слухам был задушен, отравлен или забит на смерть кнутом. Хотя это самый громкий процесс петровской эпохи и закончился казнью главного виновника и его ближайших помощников, тем не менее, по мнению некоторых исследователей, Петр намеренно не стал доводить расследование до логического конца, поскольку уже имеющиеся материалы указывали на весьма широкий круг высокопоставленных лиц, которые если и не состояли непосредственно в заговоре, то были в той или иной мере оппозиционно настроены по отношению к петровским реформам.

Поскольку в качестве центрального органа государственной безопасности в России уже существовал Преображенский приказ, то по окончании дела царевича Алексея Тайную канцелярию должны были упразднить, однако Петр решил по-иному. Сразу по завершении процесса царь 8 августа 1718г поручает Толстому расследование «адмиралтейского Ревельского дела» - дела о грандиозных хищениях по военно-морскому ведомству в Ревельском порту. В том же году Тайная канцелярия проводит несколько важных процессов, относящихся к категории «слово и дело» в трактовке царского указа от 26 января 1715г(«трех пунктов»): уголовное дело фаворитки Петра Марии Гамильтон, укравшей царские драгоценности; о злоупотреблении в Астрахани; группу дел «касающихся к расколу»; дело по доносу Зверева на майора Фуникова по расхищению им казенных денег и имущества; о краже корабельных лесов на Днепре; дело поручика Друккерта, подделавшего подпись и печать А.Д. Меньшикова; об обвинении русского посла в Польше Г.Ф. Долгорукова в измене и взяточничестве и других «тайных дел». Сложившийся параллелизм в деятельности двух органов госбезопасности был закреплен петровским указом от 28 апреля 1722г, предписывавшим местным властям направлять все дела о государственных преступлениях направлять в Преображенский приказ или Тайную канцелярию. Судя по всему решающую роль в этом дублировании сыграл географический фактор. С одной стороны, Петр рассматривал Москву центром крамолы против всех его начинаний и не считал возможным вывести из старой столицы Преображенский приказ, но с другой – царю был необходим и орган политического сыска, что называется «под рукой», в Санкт-Петербурге.
Хотя с завершением дела царевича Алексея Петр и перестал быть фактическим главой Тайной канцелярии, тем не менее он не обходит её своим вниманием. О том, сколь важную роль придавал первый русский император политическому сыску, наглядно свидетельствует тот факт, что начиная с 25 ноября 1716г Петр специально выделял один день в неделю(понедельник), когда приезжал в располагавшуюся в Петропавловской крепости Тайную канцелярию и самым внимательным образом вникал во все дела, оказывая решающее влияние на ход следствие и вынесение приговоров. Тем не менее основной объем работы приходился на Преображенский приказ. С 1719 по 1724г это ведомство рассмотрело 1363 дела, а Тайная канцелярия за этот же период – лишь 280. При Екатерине в Тайную канцелярию вообще поступило 3-4 дела.

В 1722г в работе Тайной канцелярии перестал участвовать И.И. Бутурлин, а со следующего года и Г.Г. Скорняков-Писарев. Таким образов, в последние 3 года её существования органом политического сыска в первой столице руководили вдвоем П.А. Толстой и А.И. Ушаков. Первый тяготился навязанной ему Петром ролью заплечных дела мастера и изыскивал лишь благовидный предлог, чтобы отказаться от должности инквизитора. В конце царствования Петра ему удалось убедить государя издать указ о том, чтобы Тайная канцелярия вновь присылаемых заключенных и дел больше не принимала. Однако что-то в этот раз не заладилось, и окончательно убедить закрыть подчиненное ему ведомство Толстому удалось лишь вдову Петра. 28 мая 1726г Екатерина подписала указ, упраздняющий Тайную канцелярию и передававший все её дела Преображенской канцелярии, которая вновь становилась единственным органом государственной безопасности Российской империи.

Потребность иметь политический сыск и в Петербурге побудила Екатерину уже в мае 1727г привлечь к этой задаче Сенат, который, действуя параллельно с Преображенской канцелярией, должен был расследовать преступления против государства, совершавшиеся в северной столице и ближайших к ней губерниях. Когда во время кратковременного правления Петра второго, сына царевича Алексея, в 1729г был ликвидирован Преображенский приказ, то разбирательство всех политических преступлений было поручено двум высшим органам – Верховному тайному совету и Сенату. Однако затея эта была явно не продуманной и деятельность обоих органов, быстро заваленных делами о «слове и деле государевом», была частично парализована. Уже летом 1729г стали поступать жалобы, что из-за ликвидации Преображенского приказа «в Сенате в делах затруднение происходит». Со смертью Петра второго в 1730г пресеклась мужская ветвь династии Романовых, в стране возник острый династический и политический кризис. На российский престол в конечном счете была выбрана племянница Петра великого Анна Иоанновна, жившая в Курляндии. Воспользовавшись сложившейся ситуацией, Верховный тайный совет, в который входили представители старой и новой аристократии, предприняли шаги к введению в России конституционной монархии и потребовали от новой императрицы подписать «кондиции» существенно ограничивающие её власть. Однако испугавшись угрозы становления власти олигархии дворянство выступило против Верховного тайного совета, и, опираясь на его поддержку, Анна Иоанновна разорвала подписанные ей кондиции и жестоко расправилась с их «верховниками».

Обстановка напряженной политической борьбы в самом правящем классе Российской империи, сопровождавшей выступление императрицы Анны Иоанновны на престол, вновь показала актуальность понятия «государственное преступление». Манифестом от 4 марта 1730г новая правительница распустила Верховный тайный совет, а указом от 10 апреля конкретизировала понимание «первых двух пунктов», составлявших с 1715г конкретную сущность «слова и дела». Первый пункт теперь касался тех лиц, «кто какие умышления учнет мыслить на наше императорское здоровье, злое дело или персону и честь нашего величества злым и вредительным поносить»; второй пункт следовало применять в тех случаях, «буде кто за кем подлинную увидает бунт или измену против нас и государства». За недонесение или ложный донос власть вновь сулила жестокое наказание и смертную казнь, а за правильный донос – царскую милость и вознаграждение. Из Курляндии Анна Иоанновна привезла с собой ближайшее окружение во главе с фаворитом Бироном, всячески покровительствовавшим своим соплеменникам. Началось мрачное время немецкого засилья, получившего меткое название «бироновщина». Иноземное влияние при дворе вызывало протест не только в простом народе, но и среди патриотично настроенной части правящего сословия. Для охранения своей самодержавной власти новая императрица через год после воцарения поспешила воссоздать специализированный орган политического сыска – Канцелярию тайных розыскных дел.

[1066]

Канцелярия тайных розыскных дел

Новое ведомство было учреждено 24 марта 1731г и стало полноправной преемницей петровской тайной канцелярии и Преображенского приказа. От первой оно унаследовало название и узкую специализацию на политических преступлениях, от второго - место пребывания(Преображенский генеральный двор) и бюджет(3360 рублей в год при общем бюджете Российской империи в 6-8 миллионов рублей в год). Штат новой службы государственной безопасности также остался компактным ив 1733г состоял из двух секретарей и 21 канцеляриста. К этому времени П.А. Толстой уже потерпел поражение в политической борьбе того бурного времени, и был заточен в Соловецкий монастырь, где и умер. Начальником канцелярии тайных розыскных дел был назначен его бывший сподвижник А.И. Ушаков, успевший поработать в обоих петровских сыскных ведомствах. Рабски преданный императрице Анне Иоанновне, Ушаков вел два самых громких политических процесса в ее правление – «верховников» Долгоруковых и Голицыных и кабинет-министра А.П. Волынского, попытавшегося положить конец «бироновщине». Когда в начале 1723г двор во главе с императрицей вернулся из Москвы в Санкт-Петербург, туда же со своей канцелярией, получившей название «Походная канцелярия тайных розыскных дел», переехал и Ушаков. Чтобы не оставлять без присмотра столицу, в ней открывали «от оной канцелярии контору», разместившуюся на Лубянке. Во главе конторы был поставлен родственник царицы генерал-адъютант С.А. Салтыков, немедленно развернувший бурную деятельность. Только за первые четыре года существования его контора рассмотрела 1055 дел и арестовала 4046 человек. Понимая значение политического сыска для укрепления своей власти, ненавидимой значительной частью населения, Анна Иоанновна придала статус канцелярии розыскных дел выше, чем любой коллегии империи, и подчинила её лично себе, категорически запретив вмешиваться в её деятельность каким-либо другим государственным органам. Руководящий канцелярией Ушаков не был обязан отчитываться в своих действиях даже перед Сенатом, но зато регулярно являлся с докладом к самой императрице.

В развернувшемся после смерти Анны Иоанновны в 1740г очередном туре борьбы в верхах за власть руководитель политического сыска сознательно не принял никакого участия, довольствуясь, по словам историка, «ролью беспринципного исполнителя воли любого лица, в чьих руках на данный момент оказывалась власть». Беспощадно расправившись при прежней императрице с противниками Бирона, Ушаков затем вел следствие над этим некогда всесильным временщиком, после того как его свергли фельдмаршал Миних и вице-канцлер Остерман. Когда же вскоре свергли и их, то оба они также попали на допрос к руководителю канцелярии тайных розыскных дел. Благодаря такому конформизму и рабской преданности к любому власть предержащему, А.И. Ушаков сохранил свой пост и при Елизавете Петровне, воцарившейся на престоле с 1741г. Дочь Петра оставила в полной неприкосновенности орган политического сыска, который при ней расправился со сторонниками Брауншейгской династии, руководителем башкирского восстания 1755г Батыршем и вел целый ряд других процессов по «слову и делу». Эта сфера государственной деятельности не была обделена вниманием новой императрицы, и, несмотря на отмечаемую современниками её склонность к лени, Елизавета периодически заслушивала доклады Ушакова, а когда тот состарился, отправила ему в помощь брата своего фаворита А.И. Шувалова, который в конечном итоге сменил Ушакова на его посту. На момент восшествия новой императрицы на престол в 1741г штат канцелярии тайных розыскных дел состоял из 14 подчиненных Ушакова: секретаря Николая Хрущева, четырех канцеляристов, пяти подканцеляристов трех копиистов и одного «заплечных дел мастера» - Федора Пушникова. Еще 14 сотрудников насчитывалось в московской конторе. Объем их работы постоянно расширялся. Подсчет сохранившихся в архивах к началу 19 века дел этого ведомства показывает, что от эпохи «бироновщины» осталось 1450 дел, а от времени царствования Елизаветы Петровны – 6692 дела. Помимо политических дело о «первых двух пунктах», этот орган так же рассматривал дела о взяточничестве и злоупотреблениях властей на местах, придворных интригах и ссорах. Выполняла канцелярия и контрразведывательную функцию. «В частности – пишет историк, - в 1756г императрица Елизавета Петровна поручила ей(канцелярии) расследовать дело о подозреваемом в шпионаже французском миссионере Валькруассане и бароне Бундберге. В 1761г сюда было передано дело по подозрению саксонского уроженца генерала русской службы Тотлебена в сношениях с пруссаками. В январе 1762г здесь велось большое дело о шпионаже в русских войсках в Пруссии».

В 1754г порядок проведения розыска в канцелярии был регламентирован специальной инструкцией «Обряде како обвиняемый пытается», утвержденный лично императрицей. Если подозреваемый на допросе и очной ставкой не признавал за собой вины, то для выбивания из него правдивых показаний в первую очередь применяли дыбу и кнут. Дыба представляла собой два вертикально вкопанных столба с перекладиной наверху. Палач связывал длинной веревкой руки допрашиваемого за спиной, второй конец перекидывал через перекладину и тянул за него. Связанные руки выходили из суставов и человек повисал на дыбе. После этого жертве наносили 10-15 ударов кнутом. Работающие в застенках палачи были «настоящими мастерами кнутобойного ремесла»: «Они могли класть удар к удару ровно, как бы размеряя их циркулем или линейкой. Сила ударов такова, что каждый пробивает кожу и кровь льется ручьем; кожа отставала кусками вместе с мясом».

Если дыба и кнут не оказывали желаемого воздействия, то «обряд» рекомендовал использовать следующие «средства убеждения». В документе говорилось: «тиски, сделанные их железа в трех полосах с винтами, в которые кладутся злодея персты сверху большие два из рук, в низу ножные два; и свинчивается от палача до тех пор, пока или повиниться, или не можно будет больше жать перстов и винт не будет действовать. Наложа на голову веревку и просунув кляп и вертят так, что оной(пытаемый) изумленным бывает; потом постригают на голове волосы до тела, и на те места льют холодную воду только что почти по капле, от чего так же в изумление приходит». Помимо этого, заплечных дел мастер «висячего на дыбе растянет и зажегши веник с огнем водит по спине, на что употреб**ется веников три или больше, смотря по обстоятельству пытанаго».

Активное применение указанных мер на практике породило столь сильную ненависть к канцелярии во всех слоях русского общества, не исключая и правящего, что сменивший Елизавету на престоле Петр третий счел за благо «высочайшим манифестом» 21 февраля 1762г ликвидировать это учреждение и повсеместно объявить об этом населению. Одновременно запрещалось «ненавистное изражение, а именно слово и дело, не долженствует отныне значить ничего». Зловещие слова, цел 140 лет звучавшие над Россией, утратили свою магическую силу. Известие об этом было с энтузиазмом воспринято российским обществом. Современник событий, писатель и естествоиспытатель А.Т. Болотов так пишет в своих воспоминаниях: «Превеликое удовольствие учинено было и сим всем россиянам, и все они благословляли его за сие дело». Некоторые дореволюционные историки были склонны приписывать решение об упразднении Канцелярии тайных розыскных дел благородству и великодушию Петра третьего, однако сохранившиеся документы напрочь разбивают эту легенду. Оказывается, что еще за две недели до обнародования манифеста, вызвавшего такое «превеликое удовольствие» в обществе, новый царь распорядился взамен уничтожаемой канцелярии учредить при Сенате Особую экспедицию, ведающую вопросами политического сыска. Таким образом решение Петра третьего представляло собой типичный лицемерный маневр власти, стремящейся, ничего не меня по существу, одной лишь сменой вывесок более привлекательно выглядеть в глазах общества. Вместо широковещательно объявленной ликвидации структуры политического сыска на деле происходило ее простое перетекание под вывеску Сената. Все перемены свелись к тому, что сохранивши свои кадры орган политического сыска стал структурным подразделением при высшем государственном органе Российской империи.

[1066]

Тайная экспедиция при правительствующем сенате.

В феврале 1762 г взамен уничтоженной канцелярии тайных дел Петр-3 учредил при сенате особую экспедицию, ведавшую вопросами политического сыска. Однако власть Петра 3 была на столько непопулярна в обществе, особенно в армейской среде, что её не могли спасти органы безопасности ни в прежнем, ни в реформированном виде. В июне 1762г, опираясь на гвардию, Екатерина осуществляет переворот против своего собственного мужа и берет власть в свои руки. Ненавидя мужа, новая императрица при каждом удобном случае старалась подчеркнуть глупость и безумство его поступков, однако сохранение политического сыска под крышей сената глупостью её не показалось. Своим указом от 19 октября 1762г Екатерина-2 почти условно повторяет манифест Петра-3 от 21 февраля того же года, полностью солидаризируясь с ним. Лицемерием новая правительница ничуть не уступала своему супругу. Еще в бытность свою великой княгиней, имея основания опасаться главы канцелярии тайных розыскных дел А.И. Шувалова, Екатерина как-то заявила окружающим: «Не знаю, но мне кажется, что у меня на всю жизнь будет отвращение к назначению чрезвычайной комиссии, особенно когда эта комиссия должна оставаться негласною… Преступление и производство дела должно быть оглашено, чтобы общество, всегда судящее беспристрастно, могло распознать правоту».


Однако, став императрицей, она быстро забыла свои мысли относительно гласности при расследовании важнейших преступлений и, как и её предшественники, вновь сделала ставку на тайный орган госбезопасности, замаскированный на этот раз от посторонних глаз. Позднее, в законодательной записке о будущем устройстве Российской Империи, Екатерина-2 так сформулировала свое мнение по поводу функций данного органа. Тайная экспедиция, по её убеждению, во-первых, должна собирать сведения «о всех преступлениях против населения» и, во-вторых, «велит преступников имать под стражу и соберет все обстоятельства», т.е. осуществляет арест и проводит следствие. Исследователь проблемы Н.Б. Голикова так оценивает результаты проведенной императрицей реорганизации: «передача тайной экспедиции в ведение генерал-прокурора обеспечивала органам политического сыска максимальную централизацию, независимость от других учреждений и сохранение наибольшей секретности при расследовании политических процессов». Не следует думать, что замаскированный орган госбезопасности был подчинен собственно сенату как высшему государственному учреждению, при котором он формально числился. Как и раньше, структура политического сыска вновь замыкалась напрямую на персоне самодержца, на этот раз благодаря посредству генерал-прокурора сената, игравшего по большему счету роль передаточного звена.


Как свидетельствую источники, Екатерина-2 действительно знала толк в политическом сыске и лично вникала во все тонкости того, «что до тайной касается». Причина подобного пристрастия императрицы вполне объяснима, поскольку власть её первоначально не была особенно прочна. Это впоследствии время правления Екатерины стало восприниматься дворянством как счастливый «золотой век», а вначале оно далеко не единодушно признавало её право на власть. Часть дворян желала видеть на престоле малолетнего сына Екатерина Павла, причем совершеннолетие Павла дало новый толчок подобным настроениям. Спустя два года после воцарения Екатерины офицер В. Мирович попытался осуществить государственный переворот и освободить из Шлиссельбургской крепости Иоанна Антоновича, так же имевшего все права на корону, поскольку после смерти Анны Иоанновны именно он был провозглашен императором. Скоропостижная смерть мужа Екатерины Петра-3 была более чем подозрительная даже для непосвященных и закономерно породила слухи о том, что законный император жив, но где-то скрывается. Подобные настроения привели к появлению целого ряда самозванцев, несших в себе огромную потенциальную угрозу неверной супруге. «Золотой век» дворянства обернулся для крестьян дальнейшим усилением крепостного гнета, на что ответом стала последняя грандиозная крестьянская война 1773-1775гг под предводительство Е. Пугачева, который так же объявлял себя императором Петром-3. Расследованием причин восстания, потрясшего сами устои Российской Империи, так же занималась госбезопасность. Поскольку личная жизнь императрицы была весьма далека от аскетизма, то многочисленные слухи, сплетни, шутки и прибаутки, ходившие по этому поводу в народе, так же составляли предмет неослабевающего интереса политического сыска. И это были лишь некоторые причины, побуждавшие Екатерину-2 сохранять специальный орган для осуществления этого специфического вида государственной деятельности.


Подавляющее большинство дел, по которым вел следствие «новый-старый» орган госбезопасности, как и прежде были так или иначе связаны с «первыми двумя пунктами» указов 1715 и 1730 гг. Через тайную экспедицию прошли в основном разбирательства по всем политическим процессам того времени. Являвшийся формально главой экспедиции генерал-прокурор сената А.И. Глебов лично докладывал о её деятельности императрице, от которой получал указания, и, помимо нее, не был обязан отчитываться по этим вопросам ни перед кем. В 1764г Екатерина сместила Глебова и назначила генерал-прокурором А.А. Вяземского. Фактически же политическим сыском в империи руководил обер-секретарь экспедиции С.И. Шешковский, бессменно занимавший этот пост в течение целых 30 лет.


«Просвещенная императрица» не могла не понимать, что пытка как средство получения показаний все более и более становится анахронизмом в глазах как отечественного, так и европейского общественного мнения, симпатии которого она так настойчиво пыталась завоевать. В указе сенату от 15 января 1763г по этому поводу говорилось: «чтобы всех тех, кои в разные преступления впадают, обратить к чистому признанию больше милосердием и увещанием, а особливо изысканием по происшедшим в разные времена околичностям, нежели строгостью и истязанием, но стараться как возможно при таких обстоятельствах кровопролитие уменьшить». Далее подчеркивалось: «Когда при следствии какого дела неминуемо дойдет до пытки, в таком случае поступать с крайнею осторожностью и рассмотрением, и паче всего при том наблюдать, дабы иногда с винными и невинные истязания напрасно претерпеть не могли». Тем не менее пытка сохранялась как последний способ вырвать у подследственного истину: «Если же все способы не предуспевают, в таком уж случае дошедших к пыткам по законам пытать».


Сужение сферы применения пытки постарались заполнить действием религии. Для получения правдивых показаний с обвиняемым, равно как и с доносчиком, в начале следствия беседовал тюремный священник Петропавловской крепости, чьи действия стали называться «увещевания священническое». Важнейшей целью следователей как в рясах, так ив партикулярном платье было добиться от допрашиваемого не только чистосердечного признания, но и раскаяния в содеянном. Раскаяние под угрозой применения пытки в случае упорствования быстро превратилось в высшую форму признания под воздействием религиозного чувства. Широкому внедрению его в следственную практику в немалой степени и показная набожность С.И. Шешковского, отмечаемая современниками. При этом ставшее ритуалом раскаяние чрезвычайно упрощало розыск, делая ненужными не только улики и доказательства, но и пытку как способ получения признаний. Пытать в екатерининскую эпоху действительно стали несколько реже, однако сенатское постановление от 15 мая 1767г указывало, что «пытки же производить, если же с увещевания не признаются». Окончательно пытки были отменены Александром-1 лишь в 1801г.


Помимо некоторого ограничения пыток, Екатерина-2 внесла в деятельность политического сыска два важных новшества. Во-первых, она распорядилась засылать лазутчиков в места массовых скоплений людей для подслушивания разговоров. Московский главнокомандующий князь М.Н. Волконский 13 декабря 1773г так характеризовал свою деятельность на этом поприще: «Употреб**ть надежных людей для подслушивания разговоров публики в публичных собраниях, как-то: в рядах, банях, кабаках, что уже исполняется, а между дворянством так же всякие разговоры примечаются». Секретными агентами в собственном смысле слова такие «слухачи» еще не являлись, но были, безусловно, их предшественниками. Екатерина-2 желала знать не только что говорят, но и что пишут её подданные, и вторым нововведением стала перлюстрация корреспонденции, т.е. ознакомление с письмами без ведома отправителя и получателя. На почтамтах письма аккуратно вскрывали, переписывали, а оригиналы отправляли по назначению. Вызывавшие по тем или иным причинам интерес письма отправляли в тайную экспедицию, а иногда попадали на стол к самой императрице. Перлюстрация стала дополнительным источником информации, и если добытые таким путем сведения заслуживали внимания, то начинался стандартный розыск с арестом подозреваемых, допросами свидетелей и т.п.


После смерти Екатерины-2 в 1796г на престол вступил ее сын Павел-1. Матери своей он не любил и многие из своих начинаний будучи императором проводил пику прежней политике. Хотя новый император и освободил из заточения и ссылки целый ряд преследовавшихся при Екатерине-2 по политическим мотивам лиц, тем не менее тайная экспедиция была оставлена в неприкосновенности. Подчиненный генерал-прокурора П.Х. Обольянинова, фаворита Павла-1, чиновник Д.Б. Мертваго вспоминал об этом периоде: «Время это было самое ужасное. Государь был на многих в подозрении… Знатных сановников ежедневно отставляли от службы и ссылали на житье в деревни. Государь занялся делами церковными, преследовал раскольников, разбирал основание их секты, многих брали в тайную экспедицию, брили им бороды, били и отправляли на поселение. Словом ежедневный ужас. Начальник мой стал инквизитором, все шло через него. Сердце болело, слушая шепоты, и рад бы не знать того, что рассказывают». Уже в самом начале правления Павла-1 была сделана попытка рассмотрения письменных доносов самим царем. Подозрительный даже к ближайшему своему окружению, император приказал повесить на стене зимнего дворца специальный ящик, куда каждый желающий мог положить сообщения для царя. Никому не доверяя этой ответственной миссии, царь каждый раз собственноручно открывал ящик и забирал корреспонденцию. Правда вскоре Павлу пришлось отказаться от этой затеи – в ящик стали бросать ругательные письма и памфлеты против него самого. Шпиономания доходила до крайних пределов. Граф Е.Ф. Комаровский вспоминал, что как-то раз в беседе с ним Павел сказал, «что все против него, т.е. императрица и наследник; что он окружен шпионами». Император, по словам князя А. Чарторыйского, с самого момента восшествия на престол со страхом предчувствовавший грядущий дворцовый переворот. Предчувствия не обманули Павла и, невзирая на все методы предосторожности, переворот все-таки произошел.


После убийства Павла-1 в ночь с 11 на 12 марта 1801г в Михайловском замке на престол вступил его сын Александр-1. Если Павел-1 ненавидел свою мать Екатерину-2, то Александр-1 в свою очередь сильно недолюбливал отца и, напротив, сильно обожал свою державную бабку. Стремясь успокоить дворянство, взбудораженное суровостями Павла, новый царь в своем манифесте от 12 марта 1801г обязался править народом «по законам и сердцу бабки нашей Екатерины Великой». Подобно тому как в начале своего правления императрица Екатерина подтвердила решение Петра-3 о ликвидации канцелярии тайных розыскных дел, так и одним из первых шагов её внука стало упразднение тайной экспедиции. Но в отличии от своих предшественников на троне, ограничивавшихся лишь сменой вывесок в демагогических целях, Александр-1 действительно уничтожил в тот момент политический сыск как централизованную структуру. Следующим шагом царя-либерала было полное и безусловное запрещение пыток. В императорском указе от 27 сентября 1801г говорилось: «…Чтобы нигде ни под каким видом ни в вышних, ни в нижних правительствах и судах никто не дерзал ни делать, ни допущать, ни исполнять никаких истязаний под страхом неминуемого и строго наказания…, чтоб, наконец, самое название пытки, стыд и укоризну человеку наносящее, изглажено было навсегда из памяти народной». Зловещая пыточная канцелярия наконец прекратила свое существование на деле.

[1066]

Комитет общей безопасности.

Ликвидировав в 1801г тайную экспедицию, вскоре Александр-1 и его ближайшее окружение поняли, что без органа государственной безопасности власть существовать не может. Основная угроза на этот раз исходила не столько изнутри страны, сколько извне: ставший императором Франции Наполеон явно рвался к мировому господству. После сокрушительного разгрома Австрии и Пруссии на пути к нему перед великим завоевателем осталось только два препятствия – Англия и Россия. Французская разведка в тот период являлась одной из лучших в мире и проявляла большой интерес к делам и замыслам своих действительных и потенциальных противников. В русских документах за 1810-1812гг упоминается более 60 разыскиваемых французских лазутчиков и шпионов. Не смотря на все попытки противодействия им (так, перед самым началом отечественной войны 1812г русская военная разведка под руководством М.Б. Барклая де Толли через Д.Савана сумела подбросить французам дезинформацию о планах русского командования ведения военных действий), далеко не все действия наполеоновской разведки оказались тщетными. Французский офицер Домберг, участник наполеоновского похода в Россию, вспоминал: «Москва, несмотря на громадное протяжение и обезлюдение, царствовавшие в ней, не представляла для французов никакого затруднения относительно распознавания местности, что обыкновенно случается в незнакомом городе. Самые положительные сведения, мельчайшие топографические подробности, доставлены были еще до начала войны нашим консулом Дорфланом. Он находился тут же при армии, так что указания его переходили ко всем, начиная с офицеров и до последнего солдата».


Первоначально Александр-1 попытался решить проблему государственной безопасности без создания единого специализированного органа. На учрежденное 8 сентября 1802г министерство внутренних дел были возложены многочисленные функции управления страной, в том числе «попечение о повсеместном благосостоянии народа, о спокойствии, тишине и благоустройстве все империи». Вторая экспедиция министерства, которая ведала «делами благочиния», наряду с руководством земской и городской полицией занималась вопросами политического сыска и цензуры. Одновременно при петербургском военном губернаторе на строго конспиративных началах стала действовать тайная полицейская экспедиция. Согласно секретной инструкции в круг её обязанностей входили: «…все предметы, деяния и речи, клонящиеся к разрушению самодержавной власти и безопасности правления, заговоры, дерзкие или возжигательные речи, измены, тайные скопища толкователей законов, учрежденцев, как мер, принимаемых правительством, разглашателей новостей важных, как предосудительных правительству и управляющим, осмеяний, пасквилесочинителей, вообще все то, что относиться может до государя лично, как правление его». Тайная полицейская экспедиция также должна была ведать «о всех приезжих иностранных людях, где они жительствуют, их связи, дела, сообщества, образ жизни, и бдение иметь о поведении оных».


Однако обе структуры работали неэффективно и, отправляясь в 1805г действующую армию на войну с Наполеоном, Александр-1 сказал графу Е.Ф. Комаровскому: «Я поручаю столицу Вязьмитинову, а тебя назначаю к нему в помощники; сверх того, я желаю, чтобы учреждена была секретная полиция, которой мы еще не имеем и которая необходима в теперешних обстоятельствах. Для составления правил оной будет назначен комитет из князя Лопухина, графа Кочубея и тебя…». Первой попыткой претворения в жизнь монаршей воли было образование 5 сентября 1805г «комитета для совещания по делам, относящихся к высшей полиции». В него вошли министр внутренних дел Кочубей В.П., министр юстиции П.В. Лопухин и военный министр С.К. Вязьмитинов одновременно являвшемся военным губернатором Петербурга (Е.Ф, Комаровский к работе в комитете, несмотря на разговор с императором не был привлечен). В составленной графом Н.Н. Новосильцевым инструкции определялись две функции этого межведомственного учреждения: «а) сохранение общественного спокойствия и тишины; б) отвращение недостатков продовольствия и жизненных припасов в столице». Для достижения этой цели комитет высшей полиции должен был «немедленно и исправно» получать информацию от столичного обер-полицмейстера (о подозрительных лицах, приезжих, слухах, «скопищах и собраниях», состоянии продовольствия), министра внутренних дел (о слухах поступающих из губерний через местных начальников), директора почт (о подозрительной переписке) и доводить эту информацию до комитета министров и самого императора. Не только деятельность, но и само существование этого органа было окружено завесой строжайшей секретности.


Однако в целом этот опыт был признан неудачным и по предложению графа Н.Н. Новосильцева, одного из ближайших друзей царя, 13 января 1807г был образован комитет для рассмотрения дел по преступлениям, клонящимся к нарушению общего спокойствия (комитет общей безопасности).


Царский указ, объявлявший об учреждении нового органа государственной безопасности, прямо указывал на внешнюю угрозу – со стороны Франции – как непосредственную причину его образования и предусматривал «меры предосторожности в рассуждении проживающих в России французских подданных», пресечение «удобности совершения замыслов врагов государства через зловредные переписки, подсматривания (шпионство) и разглашения». Вместе с тем в документе подчеркивалась необходимость «при самом открытии злого намерения и измены сохранить строжайший порядок и благоразумную осторожность в производстве следствия по сему роду дел, где малейшая погрешность обратиться может или к притеснению невинности, или к закрытию преступления…». В соответствии с приказом императоры комитет должен был состоять «из министра юстиции князя Лопухина и сенаторов, тайных советников Макарова и Новосильцева, и в случае нужды назначая присутствовать в оном главнокомандующему в столице, министру военных сухопутных сил Вязьмитинову и министру внутренних дел действительному тайному советнику графу Кочубею…». Как легко заметить костяк нового комитета был точно такой же, как у предыдущего. Когда у Вязьмитинова после выхода этого указа возник закономерный вопрос: что же делать с комитетом 1805г, Александр-1 ответил ему: «за учреждением комитета 13 января 1807г первый существовать уже не может, а вместе с тем и секретное наставление, данное тому комитету, повелено было хранить в новом комитете».


Весьма симптоматично появление в составе комитета общей безопасности А.С. Макарова – ученика и преемника С.И. Шешковского на посту фактического руководителя тайной экспедиции при сенате. Тем самым устанавливалась определенная преемственность между прежним и новым органами политического сыска. Помимо указанных выше лиц, в работе комитета 1807г позднее принимали участие фельдмаршал Н.И. Салтыков, министр полиции А.Д. Балашов и с 1814г – А.А. Аракчеев.


Интересно, что Н. Новосильцев, бывший инициатором создания комитета общей безопасности, в составленной им для этого органа секретной инструкции указывал несколько иной перечень врагов Российской Империи, нежели в официальном указе: «коварное правительство Франции, достигая всеми средствами пагубной цели своей – повсеместных разрушений и дезорганизации, между прочим, как известно, покровительствует рассеянным во всех землях остаткам тайных обществ под названием иллюминатов, мартинистов и других тому подобных, и через то имеет во всех европейских государствах, исключая тех зловредны людей, которые прямо на сей конец им посылаются и содержатся, и таких еще тайных сообщников, которые, так сказать, побочным образом способствуют французскому правительству и посредствам коих преуспевает оно в своих злонамерениях».


Итак, новый орган госбезопасности Российской Империи создавался не только для противодействия французскому шпионажу, но и для борьбы с масонскими тайными обществами – иллюминатами и мартинистами. В принадлежности к иллюминатам подозревали автора проекта крупномасштабных реформ М.М. Сперанского, бывшего одно время одним из наиболее близких советников Александра-1. Входивший в состав комитета 1807г А.Д. Балашов вместе со своим помощником Я.И. де Сангленом обвинили инициатора реформ в государственной измене, тайных связях с Наполеоном и поляками, и добились от царя согласия на арест и ссылку Сперанского. Однако торжество представителей комитета общей безопасности было временным – спустя некоторое время оба инициатора отставки Сперанского были сначала фактически, а затем и официально отстранены от власти, а сам реформатор возвращен из ссылки.


Опубликованный императорский указ от 13 января 1807г определял следующую схему работы вновь созданного комитета. При открытии дел по важным преступлениям местные власти должны были немедленно через петербургскую полицию и военного губернатора передавать в комитет общей безопасности, который согласно обстоятельствам предпишет им порядок следствия и будет наблюдать за его ходом вплоть до завершения. Результаты расследования губернское начальство затем направляло на ревизию в комитет. Министрам следовало информировать этот орган о том, кого они намерены выслать за пределы страны, а кого задержать. Все государственные учреждения и должностные лица обязаны были предоставлять необходимые сведения и выполнять его предписания. Упомянутая же секретная инструкция Новосильцева для этого органа госбезопасности требовала «предусматривать все то, что могут произвести враги государства, принимать сообразные меры к открытию лиц, посредством коих могут они завести внутри государства вредные связи, и отвращать или искоренять благовременно такое зло». Каналы информации были те же самые, что и предусматривались для комитета 1805г. штат особенной канцелярии комитета общей безопасности по указу от 13 января 1807г был определен в 23 человека. С образованием канцелярии комитет оформился как центральный следственно-судебный орган по политическим делам империи. Администрации и полиции на местах вменялось предварительное дознание или краткое следствие дел, и они поступали затем для более глубокого расследования в комитет общей безопасности, решения которого утверждались лично царем. Большинство рассмотренных этим органом дел тем или иным образом было связано с наблюдением за лицами, подозревавшимися в работе на французскую разведку или состоящими в масонских ложах, за распространителями слухов и пасквилей. Основная работа по организации сыска легла на обер-полицмейстера, будущего министра полиции А.Д. Балашова, который представил на утверждение императору «примерное положение полицейской экспедиции», где конкретно определялись штат, жалованье, «необходимые свойства» служащих и их должности. Будущие сотрудники должны были «слышать, выведывать, проникать в образ мыслей всех и каждого».


Комитет общей безопасности просуществовал до начала 1829г, однако наиболее интенсивно он работал в первые годы, когда его члены собирались на заседания регулярно раз в неделю. Так, если с 1807г по 1810г состоялось 170 заседаний комитета, то в период с 1811 по 1829г – лишь 195. Соответственно в первые четыре года в комитете в него поступило 94 дела, из которых он рассмотрел 57, а в последующие 19 лет – 57 дел, из которых было рассмотрено 36. Столь резкое снижение активности комитета общей безопасности объясняется тем, что в 1810г Александром-1 было образовано министерство полиции, повлекшее за собой серьезное перераспределение полномочий. Инициатором создания нового министерства был М.М. Сперанский.


Хотя комитет 1807г являлся центральным органом политического сыскав стране, параллельно с ним в Петербурге (при генерал-губернаторе) и Москве (при обер-полицмейстере) существовала особая секретная полиция, подчинявшаяся одновременно и министерству внутренних дел. «Долг сего таинственного отделения полиции, - указывалось в секретном предписании московскому обер-полицмейстеру от 8 января 1807г – главней состоять будет в том, чтоб получать и ежедневно доносить вам все распространяющиеся в народе слухи, молвы, вольнодумства, нерасположение и ропот, проникать в секретные сходбища… Допустить к сему делу людей разного состояния и различных наций, но сколько возможно благонадежнейших, обязывая их при вступлении в должность строжайшими, значимость гражданской и духовной присяги имеющими реверсами о беспристрастном донесении самой истины и сохранения в высочайшей степени тайны… Они должны будут, одеваясь по приличию и надобностям, находиться во всех стечениях народных между крестьян и господских слуг; в питейных и кофейных домах, трактирах, клубах, на рынках, на горах, на гуляньях, на картечных играх, где и сами играть могут, также между читающими газеты – словом, везде, где примечания делать, поступки видеть, слушать, выведывать и в образ мыслей проникать возможно».


Секретная экспедиция при московской полиции состояла из 27 человек и денег на её содержание отпускалось гораздо больше, чем на канцелярию комитета общей безопасности. Стремление создать дублирующие и в силу этого неизбежно конкурирующие друг с другом структуры политического сыска было характерно для Александра-1, этого «настоящего византийца», как отозвался о русском царе имевший с ним дело Наполеон. Результаты подобной «византийской политики» довольно быстро привели к абсурдному положению дел, описанному военным историком генерал-лейтенантом А.И. Михайловским-Данилевским: «В Петербурге была тайная полиция: одна в министерстве внутренних дел, другая у военного генерал-губернатора, а третья у графа Аракчеева. (…) В армиях было шпионство тоже очень велико: говорят, что примечали за нами, генералами, что знали, чем мы занимаемся, играем ли в карты, и тому подобный вздор». Бестолковая организация сыска помножалась при этом на низкие профессиональные качества занимавшихся им агентов, по поводу которой со знанием дела впоследствии писал декабрист Г.С. Батеньков: «Разнородные полиции были крайне деятельны, но агенты их вовсе не понимали, что надо разуметь под словами карбонарии и либералы, и не могли понимать разговора людей образованных, они занимались преимущественно только сплетнями, собирали и тащили всякую дрянь, разорванные и замаранные бумажки, их доносы обрабатывали, как приходило в голову».


Неудивительно, что при подобном положении дел Александр-1 таки и не получил той секретной полиции, о которой мечтал. Опасаясь чрезмерного, по его мнению, сосредоточению власти в каком-либо одном органе, император с подачи М.М. Сперанского в 1810г создает особое министерство полиции. При этом комитет общей безопасности (просуществовавший до 1829г) и обе столичные «сокровенные полиции» не были упразднены, а взаимоотношения всех четырех органов политического сыска друг с другом никогда не определены.

[1066]

Министерство полиции

Министерство полиции было учреждено 17 августа 1810 года согласно закону «О разделении государственных дел по министерствам». При создании этой структуры М.М.Сперанский взял за образец наполеоновскую полицию, возглавлявшуюся знаменитым Фуше. Министерство состояло из двух канцелярий (общей и особенной) и трех департаментов. Департамент полиции исполнительной ведал административно-полицейским аппаратом, тюрьмами и рекрутскими наборами. Департамент полиции хозяйственной занимался продовольственными делами и учреждениями общего призрения, департамент полиции медицинской – врачебным персоналом, «заготовлением медикаментов» и снабжением медицинских учреждений. Единого исполнительного органа министерство не имело, и на местах его функции выполняли губернаторы.

25 июня 1811г было обнародовано новое распределение дел между министерствами, согласно которому вновь учрежденному полицейскому ведомству были поручены все дела «внутренней безопасности». В этих целях в составе министерства был образован специальных орган – особенная канцелярия. На нее возлагались «дела по ведомству иностранцев и заграничным паспортам», «цензурная ревизия» и «дела особенные». Под «особенными делами» понималось пресечение любых форм антиправительственной деятельности, будь то борьба со слухами или различными проявлениями крестьянского и общественного движения, надзор за «политическими настроениями» различных слоев населения, деятельностью масонских лож и религиозных сект. В этот круг дел входила и борьба с иностранным шпионажем, причем исследователи отмечают, что примерно четверть из сохранившихся в архиве дел особенной канцелярии посвящена этому виду антигосударственной деятельности, что позволяет говорить о ее отчетливо выраженной контрразведывательной функции. Штат канцелярии состоял из правителя, трех столоначальников, трех старших и трех младших помощников столоначальников, экзекутора, начальника архива, его помощника, нескольких чиновников по «особым поручениям».

Об активной деятельности нового органа государственной безопасности свидетельствует записка министра внутренних дел В.П.Кочубея, в которой, в частности, говорилось: «город(Санкт-Петербург) закипел шпионами всякого рода: тут были иностранные, и русские шпионы, состоявшие на жалованье, шпионы добровольные; практиковались постоянные переодевания полицейских офицеров; уверяют, даже сам министр прибегал к переодеванию. Эти агенты не ограничивались тем, что собирали известия и доставляли правительству возможность предупреждения преступления, они старались возбуждать преступления и подозрения. Они входили в доверенность к лицам разных слоев общества, выражали недовольство на Ваше Величество, порицая правительственные мероприятия, прибегали к выдумкам, чтобы вызвать откровенность со стороны этих лиц, или услышать от них жалобы. Всему этому давалось потом направление сообразно видам лиц, руководивших этим делом». Правда, следует учитывать личность автора этой записки, по данной Александру-1, - то, что им был руководитель конкурирующего с министерством ведомства, а сама записка была составлена в 1819г, т.е. непосредственно перед упразднением последнего и поглощением его аппарата министерством внутренних дел. Тем не менее этот документ примечателен тем, что фиксирует возникновение в России полицейской провокации как более или менее распространенного приема борьбы с политическими преступлениями. Такой более чем сомнительный способ предотвращения преступлений использовался французской полицией, по образу которой создавалась эта отечественная, говоря по современному, силовая структура, и он с готовностью был подхвачен русским политическим сыском, лишившемся пытки как старого проверенного приема получения необходимой информации.

Учитывая большой личный опыт и активную работу в комитете общей безопасности, министром полиции царь назначил А.Д.Балашова. правителем особенной канцелярии при нем стал Я.И. де Санглен. Оба они развили активную деятельность, венцом которой стал арест М.Сперанского. Вскоре после этого их карьера обрывается. Балашов, формально оставаясь министром полиции, с середины 1812г был фактически отстранен от руководства этим ведомством, которое фактически было передано в руки военного губернатора Петербурга С.К.Вязмитинова. Произошла перемена и в руководстве особенной канцелярии, где де Санглена сменил М.Я. фон Фок. В 1819г министерство полиции было ликвидировано, а его особенная канцелярия была включена в министерство внутренних дел.