[Mona Li]

20 декабря 1972 г. в Выборге родился Алексей Львович Никонов - эпатажный поэт, вокалист, автор песен, бессменный лидер культовой питерской панк-группы «Последние Танки В Париже»

Алексей Никонов всю жизнь пытался быть проклятым поэтом. Поначалу, лет 10 назад, у него почти получилось – количество употреб**емых наркотиков (по преимуществу легких), случайных связей и написанных за единицу ночного времени стихов маргинального свойства (дата написания каждого была кропотливо подписано вплоть до минуты) прочила ему славу если не российского Джимми Моррисона, то кого-то вроде. Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Сегодня ПТВП – одна из лучших, если не лучшая, российская панк-группа. Панк в самом широком понимании, разумеется – с гражданской позицией и стилистической свободой. Сам же Никонов, к счастью, не умер, но в последние годы все больше сетует на то, что вместо Рембо из него вышел разве что Верлен.

Его произведения резкие, но всегда правдивые. Те кто ненавидят Никонова, просто не могут признать для себя то что в этих строках они видят правду, и глаза она действительно режет...

[Mona Li]

Эту грязь, вылитую на современников оправдают,
и даже добавят
чувство вины, вокзал и тот самый
проспект, упомянутый в тысячах сочинений,
рекламы нажравшийся,
в универсамы блюющий.
Моё поколение
это тираж малобюджетного фильма. О, наркотический бум девяностых,
бывший всего лишь началом, просто
началом малобюджетного фильма,
время в котором (читай внимательно) не растворилось, а только застыло...
в общем-то текст оказался про это

Смотрите, как для поэта
вечность танцует стриптиз.

[Mona Li]

Погода упрямая дура
выстудила совсем.
температура сердца
выше чем 37
осень течет слюной,
глаза выражают юг,
тёмно-зелёной волной
дёргается Петербург,
время стреляет в упор,
плюнь и ползи в зарю,
сердце играет хардкор
судорогой, не люблю
видеть такие дали.
разрывы косых дождей
горячую слякоть втоптали
в диаметры площадей.

плюётся дождём рассвет.
вертится, тащит, крутит
то чего больше нет,
не было и не будет.

[Mona Li]

Вот эти, вот, разговоры... именно эти, б**дь, разговоры,
как русская бижутерия, хуёвые
(настолько, что в силу своей хуёвости уже привлекательные)
Сверхновые русские буквы
выстраиваются старательными
приёмами улиц
В омуте улиц
в омуте этих, б**дь, улиц
в ёбаном уличном омуте -
культура культуре - миф
улицы, омут, хули... далее предполагается взрыв.

[Mona Li]

Казалось, что время, а это сироп
Холодные пальцы ложатся на лоб.
я знаю, что завтра нет,
оставьте хотя бы свет.
Я знаю, что всё обман.
пусть дёргается экран
холодным искусственным льдом.
я знаю, что будет потом.
Я чувствую этот взгляд.
слёзы (химический яд?)
из бешеных глаз текут,
на сердце завязан жгут.
Шепчу: отвяжись, отстань,
выключи эту дрянь...
потом пошел дождь, разорвавшись на части,
свидетель обмана и деепричастий,
я тихо лежал, представляя что болен,
холодный кинжал уже был приготовлен
и был ещё час до короткого мига,
я чувствовал, слышал инерцию крика,
и воздуха тихо дрожащий оскал,
и жуткую плёнку зеркал.
Утро. Почти полшестого.
стоя у края окна,
я повторяю два слова -
Реальность защищена.

[Mona Li]

С самого начала дул жуткий ветер
Выйдя на улицу я оглянулся
Подумая "главное мента не встретить"
И перешел улицу
В правой руке я сжимал сумку
С двумя килограммами травы
Ее мне продали придурки
Эти парни совсем без головы
Обожранные кислотой и обкуренные
Еле выговаривали слова
И хотя они были полными придурками
У них оказалась прущая трава!
Я решил не ехать в метро,
А взять машину
И выйдя на дорогу стал тормозить такси
Пидарасы таксисты тянули резину
Никто не хотел меня вести
Еще бы когда такая осень
Хочется оказаться дома и смотреть телик
А тут надо кого ни будь подбросить
За небольшое количество денег
Громыхая как тысячи боетранспортеров
Подъехал трамвай и я в него прыгнул
Оказавшись довольно таки скоро на фенианском вокзале
И вот что я там увидел:
Три омоновца с автоматами и в бронежилетах
Шерстили толпу людей незнакомых
А я стоял и покупал билеты
Вернее один билет-до дома!
Когда я проходил мимо этих парней на службе
Повторяя про себя "спокойно Леха!"
Я понял что детские игрушки
Поменял на такие же взрослые
А это плохо!
"Надо жить рискуя" - повторял Ницше
Но когда видишь себя на пузе
Окруженный толпою ханыка милиции
Понимаешь - Ницше наверное грузит
С этими мыслями я сел в электричку
Голос рубератора объявил остановку
Я начал искать по карманам спички
Представляя вагон большой крысоловкой
Мы ехали где-то часа полтора - два
Люди вокруг читали газеты
Разгадывали в кроссвордах какие-то идиотские слова
Они себя ежесекундно обкрадывали!
Октябрь плевался красными листьями
Из него вылезала суббота
Исключая индивидуальные признаки
Из моего обихода
На вокзале я не задерживался долго
Вышел на улицу и сразу в маршрутку
Из окна, которой в районе южного поселка
Увидел знакомую проститутку
Она шла лихо веля жопой
Вместо глаз у нее были голубые точки
Она решительно ресницами хлопала
Собираясь кому-то отдаваться ночью
Когда я оказался дома был уже вечер
Прожектор резал на небе зигзаг
Я позвонил по телефону, договорился о встрече
И закурил огромный косяк
Потом я заснул, потому что накурился сильно
И увидев во сне Ментов-омоновцев
Вел себя достаточно агрессивно
Выкалывая им глаза ножницами
Один из Ментов заявил мне прямо-
"говорят, что стихи твои, даже не изданы!"
И лицо его плавало красной раной
На которую я смотрел пристально
Меня разбудил телефонный звонок подружки
Я разбил телефон, закурил сигарету
Содержимое сумки являло сорок две кружки
Я их высыпал на газету…….
+++
Я захапаю все солнце
Как свободу прое***ную в девятнадцать
В угоду свободе ни джанскому наебалову
Мантеновскому высокомерию
И слизи теоретиков анархизма
Я никому не отдам солнце
Оно в общем то никому и не нужно!
Поэтому оно и моё только мое солнце
Улицы, или беременная бетонная клетка
С редкими поездками за город
В карманах сигареты и конопля
Деревенщины б** в спортивных костюмах
Косятся, наглыми и пустыми глазами
Ну вас нах**! Мы приехали за грибами
Потому что ЛСД не купишь
Как в какой ни будь аптеке по быстрому
Флэш бэки вот и все что осталось
Которые как выстрелы в оцепеневшую группу
Масара Бараева не мешают искать тень иллюзий
А только изменяют сознание
Как и некоторое количество грибов
С ними то уж точно прихватишь солнце
И всю объективную реальность прочно
+++
Я зашел к этим торчкам просто от нечего делать
И словно попал в капкан, наркотиков, шлюх и денег
Три с половиной дня мы с ними бухали, торчали
Все вещи у меня в глазах кричали
Происходящее было как триллер с привычно плохим монтажом
Пацаны зарубались, а девки выли, как будто их режут ножом
Одна из них с видом Лиф Тейлор - корчила из себя звезду
Но я ей один х** не верил, расценивая как пизду!
Я кинул в нее сигарету а сам пошел на балкон
Синий балтийский ветер сопровождал этот сон
Она побежала за мной, ползла мне в джинсы нагло
Я ей сказал: "иди домой! А проще, иди ты нах**!"
И тут она прыгнула вниз, игра оказалась грязной
А солнце цепляя карниз, висело кровавой кляксой……
+++
Техника крайняя степень формы
Быстрого - категория времени
Письма - нотация свободы
Вчера надрывались сирены
В туалете петербургского клуба
В дыме сигарет и сканга
Я блювал в унитаз.
Одна подруга держала меня за колени
Орала хотя я ничего и не слышал,
В своем понимании слова нирвана
Все говорят: у тебя едет крыша
От транквилизаторов и марихуаны
Держала меня за плечо,
И радуга звенела в сиянии
Ржавой воды в унитазной дырки
Техника быстрой линии
Для которой не существуют крики
е***ой дуры из полуподвального клуба
На перекупном
Поэтому Грааль - любая посуда с вином
Именно так я пинаю сознание
С ними не возможно разговаривать
Хоть я и не п***анутый кинит
Или какой ни будь гиданист
Я и теперь заворожен реальностью
И даже подпишусь под тем
Что не хочу ничего другого
Потому что не знаю зачем!
+++
Я проткнул свою руку шилом
И теперь вся ладонь онемела
Я хотел чтобы было красиво
Хоть и выглядит скверно
Пьяная тварь злорадствовала
То же мне - горе
А кровь текла по канализации
В Балтийское море
Я мечтал видеть их повешенными
Тех кто меня окружал
Перестрелять как собак бешенных
Один из них мне сказал:
-ты дерьмо! Ты никому не нужен!
Я ответил что нужен всем!
В его зрачках суженых
Отсвечивал Вефлием
Потом я бил ему морду
И меня оттаскивали б**ди
Одну из которых походу я отодрал!
На кровати в прокуренной комнате
Я проснулся. Окошко царапал снег
Люди ходили по улице
Среди них был один человек
Он зашел в эту комнату
Мне стало плохо
Кажется, это было воскресенье
Он схватил мою руку
-Послушай Леха
Я русский поэт Сергей Есенин!
-Отстань от меня!!!- Закричал я в ужасе-
Ты повесился предварительно вырезав вены
Еще в прошлом веке
И комната кружиться
Выворачивая свои стены
+++
Я оказался случайно в центре зимы и холода
Когда будильники заверещали по всему городу
Я увидел дырявое небо, и понял, что это послание
Необходимы - победа, книги, трава и реланиум
Нужно было звонить барыге
А потом ждать открытие книжного маркета
В общем необходимо - книги, трава и транквилизаторы
Присутствие прочего не доказуемо
Кайф - это то, что возможно проверить
В общем все что непредсказуемо, невозможно измерить
Путинский принципат в телеприемнике
Огласил помещение криком
Когда в середине вторника, я пришел покупать книги
Мойка или Фонтанка, я слабо разбираюсь
В названиях местных канав
Тоже орали как падлы, я где-то ошибся назвав
Происходящее грязной шуткой
Только когда я зашел в магазин
Книги как проститутки начали лебезить
Я пытался смотреть только прямо, мне очень хотелось пить
А на полках разыгрывалась драма, я не мог ее остановить
Книги орали и жрали друг друга, разевая бумажные пасти
На улице красная вьюга - разрывала прохожих на части
Это действительно было круто! Я снова забыл все слова
Потому что закончились утро, транквилизаторы и трава

[Mona Li]

Страна это сразу все страны.
Дворцы и неоновые рекламы,
река, вколоченная в гранит,
шум города, очень похожий на крик,
время, в котором, как в светофоре,
снизу на самый верх:
прошлое полное жизни,
настоящее - яркое пятно
и будущее одно на всех.
Ни одного достойного варианта.
Этот город уже ослеп -
дворники усыпили гирлянды,
и даже фонари стали светить тусклее.
Надо учиться маскироваться,
завязать или наоборот развязаться,
влиться в поток людей. Впрочем,
в этом месяце не отличишь дня от ночи
и музыки от стихов,
нормальных людей от сволочи.
В жарком пламени кабаков -
любовь это просто кусок ****ы.
Мы сходили с ума от холода.
В это время года не разводят мосты
и всех девчонок увезли из города.
Я присутствовал при расстреле.
Их раздели
догола. Они были приговорены
и в ладошках прятали груди.
Расстрелом командовал президент великой страны -
Владимир Владимирович Путин.

04.10.25.01.05.

[Mona Li]

Атеизм и прокладки “олл вэйз” -
это суперкомфорт!
Очередной мак-дональдс
пихают в открытый рот.
Когда подыхают с голода,
потому что нельзя работать -
свастика это знак доллара
на пропагандистских банкнотах.
И руки трясутся от злости,
от ненависти к этой мрази,
которая ходит в гости,
устраивает праздники.
У стада свои законы,
поэтому счастья нет.
Прожектор из ямы промышленной зоны
вырезает на небе след.
Конформизм поколения ясен,
потому что короткое лето,
и поэтому так прекрасны
огни твоего гетто.

05.30.01.12.02.

[Mona Li]

Я зашёл к этим торчкам,
просто от нечего делать
и словно попал в капкан
наркотиков, шлюх и денег.
Три с половиной дня
мы с ними бухали, торчали;
все вещи в глазах у меня
кричали.
Происходящее было, как триллер
с привычно-плохим монтажом -
пацаны зарубались, а девки выли,
как будто их режут ножом.
Одна из них, с видом Лив Тейлор,
корчила из себя звезду,
но я ей, один фиг, не верил,
расценивая как ****у.
Я кинул в неё сигарету,
а сам пошёл на балкон.
Синий балтийский ветер
сопровождал этот сон.
Она побежала за мной,
полезла мне в джинсы нагло.
Я ей сказал – иди домой, –
а проще – пошла ты на ***!
И тут она прыгнула вниз -
игра оказалась грязной,
а солнце, цепляя карниз,
висело кровавой кляксой.

03.00.01.12.03.








Ночью все кошки красные.
Помадой из дохлых птиц,
факел ночного магазина раскрашивает
телевизионной вышки шприц.
Прячется между домами,
дешёвым портвейном, контроль.
Ночью все кошки красные.
Все единицы ноль.
Верной приметой реакции -
ночью, все кошки красные.
Выглядывают из квартир полутрупы.
Верь в революцию -
так будет проще!
Жри человеческое говно!
Вот революция! Вот оно
понимание запредельности!
Ты можешь
отказаться от вечности?
Выйти из туалета
сверхчеловеком?
Всё остальное - поза!
Любая твоя угроза порядку
превратится в общение
с поверхностью чистых идей.
Ночью все кошки серые.
В поиске скоростей,
в поединке с балтийскими грозами
и с разорванными листами,
дожди заливаются слёзами
над нашими городами.

07.07.02.







По моему подоконнику стекают
капли дождя и нет ничего проще,
чем рассказать о красоте
падения этой капли, высоте
её измерения.
Каждую долю мгновения
тормозя время
надо ли выражать?
Жаль, если это действительно надо.
Справа и слева финский залив.
И в этом такая правда,
как в том, что шевелится лифт
в доме напротив. Живёт шизофреник,
умирают герои или мещане.
Это не озлобленность, поверьте,
это отчаяние.

01.24.19.05.03.

[Mona Li]

Хватит ****еть!
Иди разбивай витрины,
если ты социально против.
Хватит ****еть!
Выеби свою сестру,
если тебе на всё плевать.
Хватит ****еть!
Ты можешь только жрать
пиво, работать на ****ую систему. Знаю;
чтобы хоть что-то иметь.
Поэтому заклинаю:
Хватит ****еть!

00.13.23.11.02.



Хватит ****еть, потому что с годами
город съёживается,
становится меньше…
Ментами утыканные перекрёстки,
десятилетия вешают.
Кровоподтёками переходы
ломают линейность проспекта;
и всё-таки у свободы
определённый вектор.
Хватит ****еть. Он примитивен,
точно игра в крестики - нолики,
когда авторучка удав,
слова, как визжащие кролики;
когда авторучка топор
и лезвие гильотины…
Как же держится до сих пор
бумага - тварь и скотина?
Визжат под пальцами поколения.
Чувствуют, суки, смерть -
Воля и Представление.
Поэтому хватит ****еть!

04.18.29.11.02.

[Mona Li]

За подкладкой реальности
прячется что-то.
Смысл поэзии, вычислить что.
Говорят, это бессмысленно,
то есть о том,
что реальность это так много,
а мы её часть, неспособная
верить, любить, наблюдать этот круг,
в котором окружность отсутствует…
Поэту останется только звук
произносимого предложения.
Невыносимое положение!
Но ведь слова это только начало,
того, что когда-то, взрывалось, кричало,
а теперь тихо стонет всё тише и тише,
так, что никто ничего не слышит.
Кроме поэтов.

13.47.08.07.05

[Mona Li]

...ещё я добавил несколько слов
про то, что это уже любовь,
но не смотря ни на что
мы будем смеяться
вместе с начавшейся осенью.
Год после Бислана.
Мы стали ещё хуже и ко всему прочему
я кажется подцепил простуду.
Серым почерком
самолёт пишет в небе неприличное слово.
Когда я сегодня проснулся - часы показывали пол-второго
и солнце врезало свой жёлтый кусок
как раз в середину кухни.
Воняло хозяйственным мылом.
Я знаю, что некрасиво
сообщать об этом в любовном письме,
но может быть между этих строчек
ты увидишь тоску
и тогда этой ночью
мы станем друг другу ближе.
А, сейчас, подоконник лижет
побледневший солнечный луч,
также, как я у тебя между ног позавчера.
Это письмо всего лишь предлог.
Это письмо всего лишь игра.
Главное - что свобода
требует точного выбора.

Пятое сентября. Две тысячи пятого года.
Лёха Никонов.

04.34.05.09.05.

[Mona Li]

Возможно
мир - это мусорная корзина, в которую брошена
горящая зажигалка пристального взгляда солнца.
Хуже, чем черви в гниющем мясе,
крошатся времена года.
Пламя из любви и грязи;
природа шевелится за пределами города.
Надо быть полным дерьмом,
чтобы стучаться в дверь,
закрытую навсегда.
Я, лучше, найду мента
и проткну ему горло штыком.
За то, что в тот день, мельком,
только краем зрачка, случайно
я видел, как орёт отчаянно
вся реальность.

02.10.24.07.03.


Весна опять на****а;
Вместо тепла - холод.
Моя авторучка застыла
меня окружает город.
Трава, которая имела глупость вылезти,
выглядит лицемерным вызовом
уже подыхающей зиме.
Машины едут в сторону центра,
может там хоть немного теплее.
Птицы, что вчера надрывались, ополоумев,
все как одна заткнулись,
как будто их просто не стало.
Весна опять на****а
этот проклятый город.
Моя авторучка застыла.
Вместо тепла - холод.

14.00.19.04.05.


Заря над рабочим районом долго
прыгала между домами.
У меня есть трава и водка,
и никакой морали.

03.00.25.11.03.



Вот ночь и белые фонари,
как декорация для любви.
Вот зашторенное окно.
В него не посмотришь, оно
закрыто цветной занавеской.
Вот белая, тонкая леска –
дым заводской трубы.
Качаются тихо столбы,
город молчит, издавая крик
на очень короткий миг.
У этого мига нет края,
и я это принимаю.

02.40.28.04.05.



Вечность, конечно же, круг.
Жизнь, безусловно, квадрат.
Из города Эн в Петербург.
Электричка. Оттепель. Март.
Так миллиард вещества
вращается в карусели
времени, как слова,
которые надоели.

10.30.08.03.03.



"На вид ей семнадцать, в розовом…
у неё небольшая грудь
после всего что случится –
этот день навсегда забудь"


Этот день навсегда забудь;
он приблизил редакцию сборника.
Это, как звенящая суть
позапрошлого вторника,
это окончание записи альбома
точно ордер на обыск,
это, как высказанное слово,
(после восклицательного знака пропуск),
это видимость, это структура
последовательной, разговорной речи
и главное: это не литература!

А простой, заурядный вечер.
Где любая мечта, всего лишь, пароль,
где трамвайные рельсы ползают
между нами. Не уходи, постой…

17.30.26.07.04.


Я же тебе сказал,
что не могу видеть людей,
когда солнце пинает слепые глаза
ленинградских пустых площадей.
Я же тебя просил
не выходить на улицу днём,
а теперь мы едем в грязном такси
неизвестно куда - вдвоём,
полусонные, хотя время всего
два с половиной часа
и у нас с тобой нет никого,
кому мы могли бы сказать
– я тебя знаю, – таков
принцип всего секретного.
Только я отказался от прежних стихов
совсем не для этого.
Посмотри, как солнце лучами вытерло
всю улицу до светофора.
Это выцветший воздух Питера
держит июль за горло.

06.04.


Белая ночь представляет собой
серый размазанный цвет.
Каждый из нас, выжигая пространство,
оставляет какой-нибудь след -
принцип определенности места.
Я смотрел на кровавое тесто
восходящего солнца и знал,
что здесь не хватает красок.
Я хватал воздух ртом, ничего не понимал,
меня окружали люди,
и я не увидел их глаз.
Мы проживаем одну только жизнь
бесконечное количество раз.

02.32.12.03.05.



Девочка шла вдоль дороги.
Её обгоняли машины.
Она могла трахнуться с кем угодно
и всё равно была чистая.
Её снам позавидовал каждый,
если бы мог их увидеть.
В придорожном кафе она пила водку
с водителями грузовиков,
делала им минет,
расспрашивала про любовь.
– Как это бывает, когда любишь?
Те, что-то мычали и старались
побыстрее уехать.
Она напрашивалась в дорогу.
Ей хотелось увидеть весь свет.
А ведь её сны, были гораздо важнее,
чем представления обычных людей
о любви и других городах,
потому что в их тусклых мечтах
ничего интересного нет.


02.15.25.02.05.


Пропало стихотворение,
в нём было четыре цвета -
настоящее совершенство.
Я его потерял то ли в метро, то ли в подъезде,
а может на улице.
Тому, кто его найдёт, не позавидуешь -
находиться в постоянном ужасе,
мучиться
присутствием чистого абсолюта…
Ничего интересного.
Поэтому я, как будто,
не требую, чтобы его вернули и даже
покажу две последние строчки.
Расцарапали окна многоэтажек
пальцы сиреневой ночи.

03.40.02.02.05.


Люди сидели в квартирах.
Собака подыхала в подъезде.
Из её пасти текла слюна,
она дышала, так быстро,
что это было похоже
на шум вентилятора.
У моего приятеля
завелась подружка,
которая работала стриптизёршей
и он целыми днями дрочил
на её отсутствие,
В городе нечем заняться, это точно…
Собака начала дёргаться
мелкой дрожью,
её глаза - зелёные звёзды,
были ни на что не похожи,
кроме зелёных звёзд.
Я часто слышу этот вопрос –
почему только плохо? –
Собака умирала так долго,
мучительно, страшно и отвратительно,
что её ещё полуживую
выволокли во двор, заботливо
подстелив под неё старую тряпку.
Добрые люди.
Собаку тошнило так гадко,
её смерть содержала такие цвета,
которые я не видал никогда.
Я сидел напротив и наблюдал
ужасное поле битвы,
и визги собачьей молитвы
принимал за реальность
в её непростой красоте.
Я видел лишь то, что видел.
Собака подохла.
Я ехал домой и ненавидел
всё что меня окружало так долго:
люди, дома, тротуары, вокзалы,
рекламы в дерьме изумрудных ширм,
и в новостройках, с чёрными дырами выбитых окон,
сирены ментовских машин.

01.10.31.12.04.



В одиннадцать вечера события ускорились.
Очередная страница была перевёрнута.
Я понял, что снова стою у стенки.
Градусник показывал диалектику холода
без всякой оценки.
Влюблённые пытали друг друга
в далёких, глухих комнатах.
Им была необходима разлука,
но они этого не понимали -
девчонка кричала без всякого повода.
Они меня, окончательно, достали.
Это была рекламная акция,
невозможная подлость и провокация,
наглость, двуличие, ложь и подлог.
Самолёты летели в Нью-Йорк.
Бомбы стали чем-то вроде дождя,
а в телевизоре убивали детей.
Парочка выясняла отношения.
Моё поколение пристально
наблюдало за тем, как убивают детей.
Всё происходило достаточно быстро.
Отрезок времени это просто выстрел,
направленный в никуда, в ничто.
Его любовница схватила пальто
и убежала, ударом двери
заставляя себе поверить.

03.30.27.02.05.


Я знаю, что будет хуже,
я знаю, что бесполезно,
я знаю, что ночь по лужам
бегает по колено,
я знаю, что безразлично,
я знаю, что ветер кричит,
я знаю, что неприлично,
я знаю, что стукачи
есть даже на небесах.
Я знаю в твоих глазах
похоть, любовь, отвращение
и даже такие видения,
которые ты не видала.
Я знаю, как умирают собаки,
я знаю, что этого мало,
я знаю, что звёзды - знаки,
я знаю, что то, что невидимо
может существовать,
я знаю, что должен знать.

02.27.28.04.05.



Ах, если бы нас не держали
на вечном прицеле
оптической винтовки неба.
Правила уничтожения работают.
Такие мирные эти прохожие.
Вы бы увидели их рожи,
искажённые температурой солнца и
верою в бессознательную силу любви.
Этим людям хочется пытать друг друга
в соответствии с законами, которые их же заслуга.
Эти люди читают мои слова:
ответ романтизму – реализм два.

19.00.16.05.03.




К сожалению, умной и верной
быть невозможно. Нельзя!
Спермой
ты измазана вся.
Я могу без тебя жить!
Я плевал в твои, чёрной тушью,
размазанные ресницы!
– А как же социальное обеспечение?
Тебе повезло родиться
красивой
и гладкой, как латекс,
мечтой тинейджера.
О, принцесса поллюций и шейпинга
с узкими бёдрами
и грудью из порно восьмидесятых.
В пристальных взглядах!
В лифте и на скамейке
давай, пока ты такая!
– А как же социальное обеспечение?

04.00.02.12.02.

[Mona Li]

Руки рисуют знаки
налево или направо.
Над крышами, рваной радуги
дурацкая переправа
кривляется. Свастика промышленной зоны
в кольце кривой теплотрассы.
Я стою слева от перрона
у железнодорожной кассы.

02.07.23.10.02.

[Mona Li]

Техника - крайняя степень формы,
Быстрого - категория времени,
Письма - коннотация свободы.
Вчера надрывались сирены
в туалете петербургского клуба.
В дыме сигарет и сканга
я блевал в унитаз, одна подруга
держала меня за колени.
Орала (хоть я ничего и не слышал
в своём понимании слова нирвана)
– Все говорят, у тебя едет крыша
от транквилизаторов и марихуаны.
Держала меня за плечо
и радуга звенела в сиянии
ржавой воды унитазной дырки.
Техника быстрой линии,
для которой не существует крики
****ой дуры из полуподваль-
ного клуба на Перекупном.
Поэтому Грааль
любая посуда с вином.
Именно так я пинаю сознание.
С ними невозможно разговаривать.
Хоть я и не *****нутый гедонист,
я и теперь заворожён реальностью,
и даже, подпишусь под тем,
что не хочу ничего другого,
потому что не знаю зачем.

02.08.26.03.03.

[Mona Li]

Ах, возьми меня с собой
туда, где лето,
туда где тёмно-синий прибой
стонет в объятиях ветра.
Туда, где можно трахать кого попало,
курить траву и ничего не делать,
туда где небо огромное одеяло
как будто разрисовано мелом.
Куда ментов вообще не пускают,
где солнце прыгает так высоко,
что даже глаз не хватает
увидеть как оно далеко.

02.03.23.04.05.

[Mona Li]

Это прекрасней, чем можно представить;
видеть, как бледно-розовым светом
блестят твои губы.
Когда ты была подростком,
мечты были ярче,
как у всех нас.
Теперь тебя дёргает на дискотеке
обычная жизнь.
Когда у тебя начались месячные -
брат забухал, проездные билеты стали дороже,
а водка дешевле.
Мне шепчет на ухо жизнь -
проснись.
А дискотека пульсировала,
точно гигантская артерия.
Ничего не было слышно,
кроме биения сердца,
кроме визга новорождённых,
родившихся в эту ночь.
Хотя мы всё слышали,
мы не обращали внимания
на продолжение такой удивительной жизни.
А она, сворачиваясь в себя,
в кашу естественного отбора
существовала неизвестно для
чего другого.

04.15.13.02.05.

[Mona Li]

Утро это глухой удар,
концентрация пустоты,
утро это такой пожар,
в котором горят мечты.

04.10.04.

[Mona Li]

… и всё-таки бывает такое:
луч солнца режет собою обои
пополам
и я сам,
и всё, что меня окружает,
превращаем секунды в года.
Нет, правда, бывает, что иногда
я верю в любовь, и твои жесты
не фальшивят и представляют собой послание,
где есть простота оправдания
фальши, и значит её уже нет!
Необходимость сознания это привет
из места, в котором солнце не обязательно существует…
Меня это не волнует.

11.30.03.06.03.

[Mona Li]

Книги орали и жрали друг друга,
раззевая бумажные пасти,
а на улице красная вьюга
разрывала прохожих на части.
Это действительно было круто
и я снова забыл все слова,
потому что закончились - утро,
транквилизаторы и трава